— Девочки для солдат или для атамана?
Мой вопрос повис в воздухе, как на зло услышанный всеми скучающими обитательницами дома.
— Какая ты сегодня любопытная, — хитро улыбнулась она. — Ты с девчонками, конечно, сама поговори, но насколько мне известно, скорее все же, для солдат.
— Почему, у атамана есть женщина?
— Ой, нет, — она заливается чистым смехом. — Ему женщины мгновенно надоедают, — и шепотом добавляет: — Девочек он попробовал, но только один раз. Те довольные были, аж зарделись, когда рассказывали: вино, камин зажженный. Умеет красиво жить, зараза!
И интересно, судя по букинистическим увлечениям.
— Но после — все, как камень. Поговаривают, ему так скучно, что только нечто необычное способно его развлечь.
Одна из девочек, с исключительно невычурным для жрицы любви именем — Олина, как раз закончила партию в гвинт. От неё мне нужно было только одно — понять, как мне лучше всего было попасть в усадьбу атамана. Говорила она настолько неохотно, что распорядительнице пришлось прикрикнуть на нее и напомнить, кто помог ей прошлой весной.
Усадьба находилась к северу от Бруевича, классическая постройка в старореданском стиле. Проводили девушек всегда через парадный вход, но прислуга пользовалось черным, который располагался в северо-восточной части здания.
В основном «кабаны» проводили время в зале снизу, но когда Ольгерд позвал Олину к себе, она заприметила и просторную спальню, и кабинет. Особенно восхищенно она вспоминала изумительной красоты комнату, где он хранил дорогущие скульптуры и картины.
— А книги? Ты видела, где он держит книги?
Олина посмотрела на меня с искренним изумлением:
— Вы, бабы ученые, всегда такие смешные вопросы задаете! Но книги у него были повсюду: на полу, на столах, на подоконниках.
Я надеюсь, что он прибрался. Меня совершенно не соблазняла перспектива бегать из комнаты в комнату по грудам книг.
А где проводят время атаман и его «кабаны», я знала и без дополнительных расспросов.
Я заранее договорилась с Маргошей, хозяйкой заведения, что займу самый неприметный угол. Там я и пыталась слиться со стеной, когда в таверну вошел фон Эверек со своей бандой.
После всех моих изысканий увидеть атамана было немного неловко. Я разузнала об этом человеке больше, чем о своем последнем любовнике.
Ольгерд фон Эверек вошел первым. Своей прямой осанкой и плавными движениями он моментально приковывал к себе всеобщее внимание. «Кабаны» распределились по таверне, занимая все, на чем можно было сидеть или на что облокотиться. Ольгерд занял место вдалеке от меня, я смогла разглядеть только серповидный шрам на его голове. И чем его так крепко приложили?
«И тут ведьмак, представляешь, спрашивает, дескать, где я могу найти Ольгерда фон Эверека?» — громко, трубно вещал кабан рядом со мной. — «И мы ему, этому ублюдку белобрысому, говорим: это ж я Ольгерд фон Эверек! Нет, я!» — его собеседник залился громким хохотом.
«Так что, прикончит мутант теперь жабу?», — не ослышалась ли я? Жабу? Не припоминаю такого монстра в бестиарии. — «Черта лысого он убьет. Лежит небось уже с разорванным брюхом в канализации. Жабу хер убьешь!» — важно подытожил он.
Сюрреализм этого диалога вогнал меня в легкий ступор. У атамана какие-то личные предубеждения против бесхвостых земноводных? Причуды богатых мира сего становились более замысловатыми.
А в другом конце таверны намечалась драка. Правда, скорее шутливая, вызванная непримиримыми различиями в мировоззрении туссентского рыцаря и кого-то из кабанов. Я уже было потеряла интерес к перепалке, когда раздался глубокий гул: «Атаман! Атаман! Атаман!». Кабаны просили своего вожака сразиться за их честь. Продемонстрировать всю мощь горячей реданской крови.
Ольгерду не хотелось, это было видно невооруженным взглядом. Но видимо его все-таки подкупило слепое обожание свиты, и он согласился. Атаман и рыцарь вышли на площадь перед таверной — завсегдатаи дружной вереницей последовали за ними, я в том числе. Намечалось зрелище, но меня больше интересовала возможность проверить пресловутую неуязвимость в бою.
Туссентский рыцарь едва успел начать пафосную речь о ничтожестве варварских обычаев, по сравнению с просвещённым путем рыцарей, но был грубо прерван улюлюканьем толпы.
Карабела со свистом разрезала воздух.
Ольгерд был неуловим, стремительно кружась вокруг противника. Полностью уследить за движениями атамана было почти невозможно — он внезапно появлялся то за спиной, то перед глазами рыцаря, не оставляя ему ни малейшего шанса на блокировку удара. Кругом раздавался лишь лязг мечей да восторженные крики публики.
Столь проворные и четкие движения вызвали у меня некоторые подозрения. Что-то мне подсказывает, что у Радовида они бы тоже вызвали исследовательский интерес, атаман. Он истинный ценитель таких «талантов».
Несмотря на то, что исход боя был очевиден с самого начала, рыцарю все-таки удалось пустить Ольгерду кровь.
Если ты продал жену и брата за неуязвимость, Ольгерд, то где-то тебя явно обманули.
А самую последнюю и ценную информацию мне предоставила Маргоша:
— Завтра, — поведала она, закатывая глаза. — К нам приезжает Цираночка. Оправилась от ран, вернула голос, она теперь поет даже прекраснее, чем раньше. Атаман уже выбрал для себя столик поближе к сцене.
А это значит, что провидение мне улыбнулось и фон Эверека завтра вечером не будет дома. Самое время для непрошенных гостей.
***
— Экстракт яры, — тихо постучалась я в дверь хижины полурослику. — Дьявол, Дариуш, открывай, срочно!
Пробираться через грязь и густую растительность к одинокой хижине в лесу было сущей пыткой.
— Кого черти принесли?! — злобно рявкнул лучший в окрестностях гербалист, протирая заспанные глаза. — Убью!
Разглядев меня, он скривил лицо, будто бы залпом выпил чарку уксуса. Несносный у него характер, но зато найдет нужные травы даже посреди ледяной пустоши. Я выжидательно посмотрела на него — мы договаривались, что к вечеру нужный мне препарат будет готов.
— Роксана, пойми меня правильно, но за твои-то копейки, в такой собачий холод милддлемист искать…
Дьявол, только не это! Я не полезу в усадьбу без этого масла!
— Скоро у меня появятся деньги, Дариуш, но оно мне нужно сейчас.
— Деньги у нее появятся! — загоготал полурослик. — Я тебя сколько знаю, все одно от тебя слышу — деньги будут! Когда у тебя заваляется пара звонких монет, уж и меня в живых не будет, и моих детей!
Я попыталась изобразить свой самый жалостливый взгляд. В который раз разыгрываем одну и ту же сцену — бедная воровка и великодушный благодетель. Полурослик задумчиво почесал подбородок, тяжело вздохнул.
— Ладно, непутевая, держи свое масло. Вот скажи мне — красивая ты ведь девка, так что ж шляешься-то без конца?
Дариуш протянул мне приятно
