Естественно, такое место, как Ад, и такая штука, как арена, не могут обойтись без жульничанья. Адские жители не любят проигрывать даже больше, чем люди. Почти перед каждым боем появлялся подкупленный тренер или прислужник с каким-нибудь хитрым маленьким подарком. То мне давали специальное оружие, то какие-нибудь адские снадобья. То шептали в уши дьявольские заклинания. Конечно, это помогало в какой-то степени, но не делало из меня Супермена. Меня резали ножом и кололи пиками. Меня сжигали. Однажды меня разорвал пополам гигантский краб, истекавший огнем и оравший мучительными голосами всех сожранных им душ. Мои ребра и череп истирались в кашу.
Но я не умирал.
Понятия не имею, что влияло – заклинания, снадобья, Царская водка или моя безупречная жизнь, – но я менялся. С каждым разом, когда я должен был умереть, но не умирал – я делался сильнее. Это означало, что следующая атака будет жестче, быстрее и безжалостней, чем предыдущая. Через некоторое время я стал с нетерпением ждать новых побоев. Они меняли меня, и каждое изменение означало приобретенный иммунитет к той или иной атаке. В конце концов я стал Грязным Гарри из плоти и костей, покрытый непробиваемой броней.
К тому времени, когда представители господствующего в Аду класса – в лице демонов старой школы и новопрославившихся извергов – решили, что подошла пора от меня избавиться, было уже слишком поздно. Я развился до такой степени, что стал заниматься более интересными делами, чем простые убийства на арене. Я начал подрабатывать в Аду в качестве киллера-фрилансера, а это значило, что я получил защиту от сил гораздо более темных, чем заурядные черти с хвостами и вилами.
Но, с другой стороны, до сегодняшнего дня в меня еще ни разу не стреляли.
– Старк? – услышал я голос Касабяна в миллионе миль от меня. – Это правда ты? – Он тихо и нервно хохотнул. – Мейсон обосрется!
Я выбрасываю левую руку в сторону, хватаю револьвер за еще теплый барабан и прижимаю его к полу. Жирный палец Касабяна застрял внутри спусковой скобы, поэтому толстяк опускается вслед за оружием. Тем временем моя правая рука ныряет внутрь сапога и вынимает оттуда черный костяной нож. Я слегка приподнимаюсь и описываю ножом плавную дугу. Голова Касабяна отделяется от шеи, падает на пол и откатывается в сторону, как тыква. Тело валится на пол.
Отрезанная голова Касабяна вопит из-под стойки со свежими диснеевскими фильмами:
– Господи Иисусе! Бл…ь, я мертв! – Это качественный вопль. В Нижнем Мире я стал своего рода знатоком по воплям, и этот, поверьте, один из самых лучших. – Я умер! Я умер!
Пошатываясь, я встаю на ноги, поднимаю за волосы визжащую дыню Касабяна, засовываю «Миротворца» в джинсы и хватаю освободившейся рукой лежащее тело за лодыжку. Если хотите избавиться от улик в такой ситуации, то прежде всего нужно утащить тело. Возможно, вы подумаете, что проще всего перебросить тело через плечо, как поступают пожарные, но поднимать безвольный организм – это все равно что бороться с двумя сотнями фунтов[19] желе. Оно дергается, двигается и всячески отказывается оставаться там, где его поместили. Тащить тело по полу, конечно, медленнее, но не так изнурительно.
Я волоку Касабяна вверх по лестнице. Голова его по-прежнему вопит благим матом, а тяжелый торс бьется о ступеньки позади нас.
Весь второй этаж – одно большое помещение. Оно огромное, с хорошим большим окном на одной из стен, но практически без мебели. Здесь есть кровать, пара стульев, большой цветной принтер и стол, заваленный магнитофонами и DVD-резаками, – эдакий маленький видеопиратский заводик. Я бросаю тело у двери и ставлю голову на рабочий стол. Револьвер кидаю на кровать. Касабян продолжает визжать, как банши, что, в общем-то, недурно для парня, у которого больше нет легких.
Я подтягиваю стул и сажусь прямо перед ним. Выкопав сигареты из окровавленного теперь пиджака Брэда Питта, я закуриваю одну и выдыхаю в лицо Касабяна дым.
– Чуешь запах? Это значит, ты не умер.
Он прекращает орать и смотрит на меня. Затем замечает свое тело на полу и начинает вопить снова. Я медленно и глубоко затягиваюсь и еще раз выдуваю густое облако канцерогенного дыма ему в лицо.
Он замолкает и начинает наконец ко мне присматриваться.
– Старк? Ты же умер.
– Скажи мне, Кас, каково это – очнуться в самой ужаснейшей ситуации, какую можно себе представить? Правда, в отличие от меня тебе повезло – ты хотя бы знаешь, почему это случилось.
– Да пошел ты на х…й! Самым хитрым себя возомнил? Ты используешь магию. Скоро о том, что ты здесь, узнают все Саб Роза, включая Мейсона. А он тебя убьет!
Я фыркаю, имитируя звук неправильного ответа в игровом шоу.
– Плохая попытка, жирный. Этот нож не засоряет эфир и не оставляет магических следов. Он уникальный – чисто технология «стелс». Более того – он не убивает своих жертв, пока я ему не разрешу.
– Господи, что ты наделал!
– Господь отлучился по делам, Кас. Ты беседуешь со мной.
Он глядит на меня большими задумчивыми глазами:
– Я думал, ты умер. Когда ты исчез, мы все подумали, что ты умер. Неужели то, что сделал Мейсон, сработало?
– Я остался жив и провел одиннадцать лет в Аду. Так что да, сработало.
– Неужели ты сумел это вынести? Значит, Мейсон был прав…
– В смысле?
– Он сказал, что за всю жизнь встретил только одного по-настоящему великого прирожденного мага.
Наверное, мне это должно польстить.
– Похоже на Мейсона. В смысле звучит как комплимент. Но на самом деле он зовет меня великим только для того, чтобы самому выпендриться.
Я отворачиваюсь, делая вид, что проверяю комнату, но в действительности мне нехорошо. Места, куда попали пули, обожжены и кровоточат, и я почти уверен, что у меня сломано несколько ребер. Скорее всего к утру все заживет, но гулять сегодня мне уже не захочется. И уж, конечно, я не стану доставлять Касабяну удовольствие тем, что покажу, как страдаю от боли.
– Видимо, это правда. Ты выжил среди демонов и вернулся обратно.
– Меня вернуло желание сломать тебе шею. Тебе и всем остальным.
Внутри начинает закипать застарелый гнев, но я не хочу терять над собой контроль. Это слишком сильно напугает Касабяна, и тогда он станет бесполезным для
