Волколак все же успел прийти в себя и встретил Дмитрия контратакой. Нефедов подсел под лапой и на противоходе поймал ее четко в центр изогнутого лезвия. Потянул на себя с одновременным давлением и проделывая все это настолько быстро, насколько позволяла его скорость.
Нет, ему определенно нравится этот меч! Подумать только, он лишает им волколаков конечностей, не встречая никаких трудностей. Понятно, что, не будь нейросети, он учился бы долго, упорно и вдумчиво. Но благодаря ей курс обучения усвоился куда быстрее, и теперь Дмитрий потрошит мутантов как заправский мясник.
Под яростный и отчаянный рев он сместился за спину противника, и через мгновение на траву покатилась голова. Не рубить, но резать. Интересно, защита вурдалаков окажется столь же беспомощной перед этим клинком? Было бы неплохо. А вообще жаль, что он не изучил обоерукий бой. Тогда это показалось излишеством. Как и тысяча рублей за второй клинок. Но как же он был не прав.
У него, конечно, имелся тесак, который он изготовил из мачете, добытого еще на острове. Обычная сталь, простая заточка. Предмет обихода, а не оружие. Как талисман и колбаски нарезать еще годится, но не больше. От клевца он попросту отказался ввиду его неэффективности. Уж больно крепкие черепушки у развитых тварей. Оружие же это узкоспециализированное. То ли дело меч.
Из оставшихся от стаи он успел подстрелить только одного. Пока добежал до винтовки, рвачи сообразили, что им лучше ретироваться. Ну и не очень-то нужно. Добил подранков, сходил за трупом отбежавшего слишком далеко рвача и вернулся к мотоциклу.
Физические нагрузки, адреналин, вирус и предположительно сахар. Адская смесь. Желудок уже не просил, он требовал. И не есть, а жрать. Убрав оружие, Дмитрий посмотрел на свои руки. В пальцах появился легкий тремор. Плохой признак. Совсем ни в какие ворота.
Чайник вскипел. Дмитрий вскрыл термос и, не обмывая его, засыпал содержимое одного из пакетиков. Залил кипятком. Несколько раз энергично встряхнул. Горячий. Тушенка конечно пошла бы легче. Но коктейль лучше усваивается и, как следствие, быстрее избавит от неодолимого чувства голода. Так жрать ему еще никогда не хотелось!
Пользоваться поилкой не стал. Вместо этого перелил коктейль в кружку. Жаль только, это не больно-то охладило напиток. Большие глотки делать не получалось. Нёбо сразу же ошпарилось и пошло волдырями, которые тут же лопнули. Коктейль – это даже не кипяток, а гораздо серьезней. Обжигающая жидкая манная каша. Вот нечто похожее на нее.
Регенерационные нанороботы уже вовсю трудятся над восстановлением повреждений. Не столь уж и серьезных, чтобы поспешность этого не стоила. Уже через несколько глотков он почувствовал, что резь в желудке сильно притупилась. А через полторы минуты приговорил весь литр.
Чайник вновь закипел. Нефедов заварил новую порцию и упаковал в мародерку. Пусть будет в запасе. Извлек очередную банку тушенки и, сорвав крышку, начал есть, ковыряя мясо и жир ножом. Прохладные консервы прокатились по ротовой полости обезболивающим бальзамом.
Че-орт! Если так дело пойдет и дальше, то его припасов не хватит, чтобы поддержать организм в должной боевой форме. Заглянул в сумку. Там осталось только две банки тушенки. Из шести запасных пакетов со смесью – только четыре. А может, он зря так-то паникует?
– Шла Саша по шоссе и сосала сушку. Дима, или иди ищи ту падлу, что тебя прикончит, или скоро ты будешь выть от голода.
Звук своего голоса успокаивал. Он не мутант. Он не теряет разума от голода. Сначала отказывают голосовые связки, и только потом начинается завершающая стадия трансформации. Но пока может говорить, он остается человеком. И какая бы зараза в этот момент ни свила в нем себе гнездо, это не имеет значения, потому что человек – это в первую очередь разум.
Вспомнились слова Льва, рассказывавшего о Васе, их младшем товарище. О том, что паренек не мог вымолвить ни слова, плакал, но продолжал есть, не в состоянии остановиться. То есть он все еще был в сознании. Мало того, успел дойти до квартиры Дмитрия и запереться в ванной. Чтобы товарищи не гонялись за ним, а точно знали, где найти и прикончить.
Так что время у него будет. И коль скоро сумел Вася, сможет и он. Не имеет права не суметь. Главное – не упустить момента потери голоса. Потому что это будет отправной точкой.
– Шла Саша по шоссе и сосала сушку! М-мать!
Дмитрий отбросил пустую банку и непроизвольно заскрежетал зубами. Нет, за прошедшие месяцы он уже давно смирился с мыслью, что жизнь ни черта не стоит. Что он в любой момент может обратиться. Убивая часто и много, ты уже не видишь большой трагедии в собственной гибели. Его бесили две вещи. Первая – он не успел к Нине с детьми, а теперь не в состоянии спасти жену друга.
И вторая – нелепость происшедшего. Только что он дрался в рукопашной против двух волколаков и парочки рвачей. Они дышали друг другу в лицо. Н-да. В смысле, в лицо и морды, конечно. Но на нем ни единой царапины. Вообще! А тут какой-то вшивый вампир!
– Дядя.
Дмитрий мгновенно обернулся, и когда его взгляд выхватил мальчишку лет двенадцати, ствол «хауды» уже смотрел тому в лицо. Парнишка побледнел прямо на глазах. Смотрит на Нефедова выпученными глазенками под очками для плавания, над рабочим респиратором. Наконец он нервно сглотнул и, избавившись от оцепенения, сделал шаг назад.
Изможденный, чумазый, с всклокоченными волосами. Одежда изгвазданная, на брюках прореха, но царапин и порезов вроде нет. Что, в общем-то, радует, потому что шансы заражения в этом случае не так велики. Вид затравленный, в любой момент готов дать стрекача и в то же время надеется на защиту.
И тут до Дмитрия дошло, что он в своих переживаниях проспал появление парнишки. Комплекс дрон-нейросеть однозначно сигнализировал ему о появлении постороннего. А ведь это мог быть мутант. И тогда его столь лихо начавшийся рейд уже закончился бы.
– Дядя, – то ли вопрошая, то ли осуждая, произнес паренек.
– Ты кто? – убирая оружие обратно в кобуру, поинтересовался Дмитрий.
– Леха.
– И что ты тут делаешь, Леха?
– Мы выстрелы услыхали. Вот я и пошел за помощью.
– А кого постарше не нашлось?
– Так я за главного. Дядь, а ты чего без маски?
– Она мне больше не нужна, Леха. Заразный я.
– Давно? – вновь пятясь, поинтересовался тот.
– Несколько часов. Ты толком рассказать можешь, что случилось и что нужно? Времени у меня немного, сам понимаешь.
– Ага. Понимаю, – энергично кивнув, произнес мальчик. – Мы в школе жили. Нас много было. Двести двадцать три человека. Нормально устроились. А потом вирус как-то попал внутрь, и все переродились.
– А
