— Кто бы говорил…
— Мой опыт, это мой опыт. И нечего его на себя примеривать. Я бы тоже хотела вычеркнуть его из своей жизни, правда, плохо получается. Но на людей я не бросаюсь и не рычу, как ты…
— Я тоже не рычу! — обиженно возразила Василиса. По этой реплике стало понятно, что подруга приходит в себя.
— Вот и не рычи, когда Борис зайдёт! Сейчас веничком отхожу как следует… Через голову не доходит, может, так дойдёт…
Всё-таки лучше бани ничего для русского человека быть не может. Сауны, хамамы с банькой не сравняться: парок, да веничек от любого недуга избавят, душу очистят, мысли просветлят! Запарки разных трав, берёзовый веник, да хороший жар, и жизнь, вроде, налаживается! Холодный душ после парной все дурные думки смывает! Нет, зимой, конечно, лучше в сугроб нырнуть, но мы тут гости, потому и не отважились — кто знает сколько здесь обслуживающего персонала, а мы голяком выбегать из бани будем… А так бы хорошо!.. Ладно, надо радоваться тому, что есть. Эх, баня- банюшка! И летом хороша, и зимой, да в любое время года! Попаришься и оживёшь, сил наберёшься! Вроде мы с Васькой городские, а видать, от корней веточке всё равно не оторваться — тянет к ним родимым. В бане окошко, выглянули и обомлели обе — белым-бело, только кусты да стволы деревьев чернеют, а одно деревце, как в новогодних игрушках. Пригляделись, а на нём снегири. Яркие, как шары на ёлке, а про меж снегирей, поползень и разные синицы — московка, лазоревка, длиннохвостая, а ещё гаечки и воробьи, куда же без них. Только эти воробьи не городские — эти чистенькие, гладенькие! Такая красота, сердце радуется, от умиления слёзы наворачиваются и дух захватывает! Где такое в городе увидишь? Разве что в каком-нибудь лесопарке, да и то, если повезёт. Васька притихла, рот до ушей, глаза сияют. Так только в детстве радовались и удивлялись! С годами эмоции то ли притупляются, то ли боимся мы их показать, чтобы смешными не выглядеть. Прячемся от искренности выражения нахлынувших чувств, заковываем душу в панцирь, черствеем и уже спокойно проходим мимо чужой боли и свою скрываем, чтобы по больному никто не ударил, а ведь детьми отчаянными были, ничего не боялись, росли душа нараспашку! Куда всё это подевалось? Или ничего не изменилось, надо только поверить и открыться навстречу ветру надежды и перемен!
В баньке мы разомлели так, что еле доползли до кроватей, и едва коснувшись подушек, уснули, как убитые. Сколько продрыхли трудно сказать, но на улице не просто стемнело, ночь вступила в свои права: звёзды сияли на тёмно-синем атласе неба и, казалось, что протяни руку, и неземная красавица скользнёт тебе на ладошку. Завораживающее зрелище! Не сговариваясь, мы с Васькой утеплились, и вывалились из дома на улицу. Звёздный ковёр простирался над нами, и не было ему конца и края. Вглядываясь в небесную высь, становилось немного страшно — такими маленькими песчинками мы себя ощущали. Нас не станет, пройдёт миллион лет, а недоступные и кажущиеся холодными звёзды всё также будут сиять в вышине, безразлично взирая на нашу планету. Мороз по коже!
Вдоволь налюбовавшись и успев загадать желание, потому что сподобились узреть падающую звезду, медленно поплелись в дом, где уютно горел камин и потрескивали поленья.
— А Борис не пришёл, — грустно констатировала Васька, едва переступив порог.
— Так никто и не говорил, что он сегодня заявится.
— Сам сказал про огонёк, я и подумала, что вечером…
— Василиса, сопли подбери. Пошли, поужинаем и на боковую — утро вечера мудренее.
Ужин как-то не сложился: Васька только для вида ковырялась вилкой и мне аппетит отбила.
Утро и впрямь для мыслей надёжнее зыбкого вечера — Васька оклемалась, планов у неё громадьё, а самое главное перестала меня вопросами о Борисе донимать.
— Слушай, подруга, а пошли на лыжах по лесу пробежимся. На природу полюбуемся, воздухом про запас надышимся и опять же форму поддержим!
— Вот такая, ты мне больше нравишься! Васька, а лыжи, думаешь, в хозяйстве найдутся?
— Здесь всё найдётся. Это же дом моих клиентов. Я в прошлом году у них на участке колдовала — летом такая красота, залюбуешься, хотя одни цветы другие сменяют с ранней весны до глубокой осени. Долго подбирать пришлось и кустарники, и деревья, а уж с цветами возни было, но всё сложилось. Так с Алёной и Дмитрием подружились, что водой не разольёшь, да ты их помнить должна — они на моём дне рождения были…
С некоторым скрипом я всё-таки вспомнила весёлую парочку, что друг от друга и на минуту оторваться не могла — пошли на кухню чайник ставить и то за ручки держались. Я ещё подумала, что недавно поженились, оказалось, что вместе они второй десяток лет, а по ним и не скажешь. Молодые, счастливые, влюблённые! Белой завистью позавидовала тогда.
— Дом этот им свёкор, отец Димки, на годовщину свадьбы подарил. Здесь раньше некоторое запустенье наблюдалось, а с молодыми хозяевами дом ожил. А когда детишки у Алёнки с Димкой народились, так и вовсе родовое гнездо стало местом притяжения всего семейства. Они бы и на этот Новый год сюда приехали, да Алёнке тяжеловато на девятом месяце, и рисковать не хотели. Сама видела, какая дорога! Вдруг роды — до больницы не доберёшься!
Прогулка вышла на славу. Мы в лес не углублялись, так вдоль опушки катались. Лёгкий морозец пощипывает, лыжня поскрипывает, местами ветка хрустнет под лыжей да ворона с перепугу каркнет, а так тишина. Небо голубое, прозрачное, солнышко светит, но не греет, снег пушистый-пушистый — настоящая русская зима. Часа через два лес стал оживать — звуков прибавилось, но это не раздражало, наоборот, разрезая целину, наслаждаешься непривычной для городского уха перекличкой птиц, лёгким шелестом сползающих с веток снежных шапок, тихим гулом ветра в глубине леса. Домой совсем не тянет, особенно домой в Москву. Что там, в Москве делать? Снег серый, грязный, дороги и дорожки скользкие, реагентами засыпаны, небо скорее серое, чем голубое, люди спешат, не обращая друг на друга внимание, разве, если столкнутся, обходя лужу из воды, грязи и реагентов, а вокруг каменные джунгли домов пытаются затянуть в душные объятия дворов-колодцев. Бр-р! Меня от столь тягостного пейзажа, что предстал перед глазами, аж передёрнуло. Так здесь здорово, что я и о работе забыла…
— Ирина, давай к дому! С непривычки сил нет, честное слово, на тренажёре проще! И есть очень хочется!
— Я бы кофейку
