— Подумаешь, неловкость какая… Ауч, ты мне рёбра сломать решил?
— Вернёшься — точно что-нибудь сломаю, — усмехнулся Фабиан. Шеф замер, перестав в шутку вырываться и пытаться его задушить. — Главное, напомни, а то со всем этим апокалипсисом и забыть можно.
— Да. Конечно, — отцепившись, Хоук хлопнул его по плечу и спустился, выходя на улицу. В то же время остальные показались в холле, собираясь провожать и наблюдать. Обернувшись к прозрачным автоматическим дверям, Кайл посмотрел вслед шефу, видя в отражении сосредоточенное лицо Энджел, восхищённое — Шона, уверенное — Эйдена, и своё, неопределённое, но всё-таки своё. Они молча глядели, стоя бок о бок, как Хоук уходит вперёд к большой дороге, одновременно расстёгивает пиджак и, стянув его, бросает прямо на улице, остаётся в рубашке и всё так же на ходу расправляет крылья, не остановившись ни на шаг, как раньше, а быстро и невозмутимо, будто делал это всю жизнь.
— Нет, — сказал Кайл. Стекло дверей искажённо отобразило его побледневшее лицо. — Нет, стойте…
— Что случилось? — Шон, опиравшийся на руку Эйдена, тоже насторожился, а потом тоже понял и подался вперёд. Выскочив на крыльцо, Кайл выкрикнул:
— Подожди! Это что, прощание?
Хоук не замедлил шаг и не обернулся, когда вышел за пределы двора. Споткнувшись на ступеньках и едва не полетев носом вниз, Фабиан побежал за ним.
— Не оставляй нас! Идиот!
Оттолкнувшись от земли, Хоук взлетел в воздух, через несколько секунд исчезнув из поля зрения. Кайл остановился посреди двора, рядом застыл Шон, задыхаясь от боли и резких движений. Маленькой светлой точкой шеф исчезал где-то над городом, направляясь в сторону парка.
***
«Слишком много…» — он опустил взгляд на свои руки: вены проступали очень чётко от напряжения, но они утратили человеческий синий цвет — кровь бежала золотистыми ручьями. Хоуку казалось, что её больше, чем нужно, и ощущение было такое, словно собственная кровь — или что это было — переполняла его на двести процентов, не оставляя ни единого свободного места внутри.
Парить в воздухе было не так приятно, как лететь, всегда присутствовал страх, что левитация оборвётся. Но он не мог думать об этом, находясь над городским парком, выше окружавших его небоскрёбов и многоэтажек, лицом к лицу с воплощением Дьявола в нескольких метрах впереди.
Владыка преисподней в теле Фонга приветственно поднял руку. Он улыбался, как будто они собирались играть в шахматы, не больше. Хоук покачнулся в воздухе, чувствуя увеличивающуюся тяжесть — крылья росли, и остановить это было невозможно. Что будет, если они перевесят и вместо спасения окажутся проклятием? Стараясь не думать об этом, Лаватейн коснулся ножен на поясе. Они были пустыми, но Мидорикава подсказал кое-что, когда вручал ему божественный меч.
— Приди на помощь, кровь моя, и озари весь мир золотом…
— Ты мне? — выкрикнул Фонг. Его чёрные крылья были тяжелее на вид, и подобраться ближе, видимо, он пока не мог.
— Заполни небо лёгким, как воздух, Эфиром, — договаривал Хоук, заметив, как в ладони формируется пока невидимая рукоять. — И очисти всё живое от Зла…
С силой дёрнув руку назад, он почувствовал себя глупо, ведь меча до сих пор не было, но лезвие тут же явилось на зов хозяина. Значит, Мидорикава не соврал, как и все тревоги и пророчества богов. Он смог призвать божественное оружие. Эфир откликнулся на просьбу и приказ нечестивого оборотня… Как такое могло произойти?
«Я очищу всё живое от Зла, — прозвучал тонкий голос в его голове. — И начну с тебя».
Фонг пропал из поля зрения, как и всё, что его окружало. Хоук едва не выронил меч, когда светлая кровь заструилась по венам быстрее и быстрее, он ощущал это каждой клеточкой своего тела, хотя всю жизнь считал, что это невозможно. В какой-то момент он понял, что имел в виду меч: что бы Хоук ни делал, в нём оставалась тёмная половина — корень зла, оборотнический дар, всё то, что не была способна изменить Анна Браун. Но с годами сила Первого номера возросла до такого пика, до какого не добиралось ещё ни одно тёмное существо.
Свету было суждено поглотить его.
Свет, свет, свет — бежал по его венам, изнутри было ярко и горячо, и Хоуку оставалось лишь положиться на Эфир. Чтобы одолеть Дьявола, он должен оставаться нечистью. Значит, нанести решающий удар нужно в тот момент, пока он ещё не завершит очищение.
Слишком много света. Он вырывался наружу и неистово пылал внутри.
«Откуда во мне столько?»
— Что происходит, мне неведомо, — сказал Фонг за его плечом. — Но хотелось бы продолжить наш разговор.
Обернувшись, Хоук посмотрел в его чужие глаза и неловко махнул лезвием:
— В воздухе как-то неудобно, может, спустимся?..
— Ты же умеешь летать, как и я. С какой стати мы… — не договорив, он бросился в атаку. Увернувшись, Лаватейн вцепился в рукоятку намертво, хотя на самом деле было строго наоборот — в сиянии его рука слилась с оружием, и в голове продолжал нашёптывать меч:
«У тебя мало времени. Божеству лучше не прикасаться к детям подземелий, иначе…»
— Спасибо за поддержку, мать твою! — он услышал свой голос и запоздало удивился. — Можете не болтать, а помочь?
«Как грубо, — отметил меч. — Но я попробую».
Если раньше ему казалось, что трудно справиться с мистической тварью, трудно написать отчёт или принять свой откровенный проигрыш, то теперь всё это было сущей ерундой. Хоук знал, что это будет тяжело, но не мог даже представить, насколько. Дьявол был быстрее всех, сильнее всех, ловчее всех, он умудрился сжиться с чужим телом лучше, чем со своим собственным — если оно, конечно, было; в отличие от Хоука, который не считал крылья полноценной частью себя, и меч ему только мешал. У Фонга не было никакого орудия поначалу, но вскоре он протянул ладони к земле, и оттуда, как намагниченные, выскочили две острые каменные пики, больше напоминавшие сталагмиты. Возможно, так оно и было, учитывая, что оружейная наверняка была какой-нибудь пещерой Ада.
Мидорикава объяснял, что в настоящем времени телепортацией злоупотреблять нельзя, просто физически невозможно, кем бы ты ни был. Дьявол же перемещался с ужасающей скоростью. Однако это были именно перемещения, а не мгновенная телепортация из одного места в другое. Через какое-то время, уворачиваясь, Хоук заметил, что Фонг перелетает с места на место по своей траектории, очень редко ей изменяя.
«Шестиконечная звезда?»
Острая пика
