Судя по истории болезни, Джокер в грош не ставил ничью жизнь, включая собственную. Он постоянно рисковал, прыгая из окон и с крыш. Каждый раз, когда он должен был погибнуть, ему дьявольски везло. Однажды он едва избежал смерти, когда его одежда зацепилась за горгулью, украшавшую здание.
Джокер слыл сорвиголовой и искателем приключений, но помимо этого, он являлся законченным социопатом. Его рискованные выходки подвергали опасности других людей. «Эти шуточки для многих оборачивались смертельным исходом», – подумалось Харлин. Тем не менее, его выходки впечатляли ее. Если бы он только направил свою энергию в созидательном направлении, вместо того, чтобы выкидывать очередные трюки ради всеобщего внимания…
Она не сомневалась, он рискует исключительно ради славы. Как большой ребенок, оглушительно орущий: «Посмотрите на меня! Да посмотрите же на меня!»
Правда, этот «ребеночек» погубил кучу народа.
Но если все-таки закрыть глаза на последствия, оставался лишь капризный мальчик с мертвенно-бледным лицом. Харлин напомнила себе, что это не грим. Она не представляла, что с ним произошло. Кажется, Джокер во всем винил Бэтмена. Впрочем, он всегда во всем винил Бэтмена.
«Да уж», – думала Харлин, останься она с таким лицом, ей бы тоже пришлось вымещать злость не только на Бэтмене, но и на всем мире.
В любом случае, ей очень хотелось заглянуть в его голову. Иногда она мечтала об этом, но потом вспоминала, что доктор Лиланд никогда на это не согласится: Харлин была слишком молода и неопытна.
* * *Доктор Лиланд в целом неплохо справлялась с руководящей должностью, учитывая отсутствие финансовой поддержки и безразличие некоторых из директоров, но исчезни она завтра, что после нее останется? Харлин часто задавалась этим вопросом. Впрочем, никто из здешних врачей не вносил внушительного вклада в развитие клиники. Харлин же не хотела, чтобы ее собственная карьера завершилась подобным образом. Никогда в жизни она не соглашалась на результат «неплохо», и меняться не собиралась.
Харлин еще раз перечитала свои записи и внезапно поняла: за все то время, что Лечебница «Аркхем» защищала приличное общество от сил хаоса и зла, мало кто подумал о проблеме психопатии у преступников женского пола.
«Пора это исправить», – сказала себе Харлин и принялась за специальный проект, который должен был произвести впечатление на доктора Лиланд.
Она подыскивала нужные слова, стараясь не упустить ни малейшей детали. Ее исследование не имело ничего общего с диссертацией или научной работой. Она даже не представляла, чего конкретно доктор Лиланд ожидала от подобного эксперимента. Харлин просто пыталась объяснить, что собирается помочь этим женщинам, если это вообще возможно.
Но кто примет решение? Сама доктор Лиланд? Или она обратится к совету директоров за одобрением? Харлин не знала. Если решения здесь принимались таким же способом, как в академических комитетах, проект будут раз за разом отсылать обратно, требуя внести изменения. В таком случае – помоги ей бог! – процесс мог затянуться на месяцы. Девушка так не любила возню с бюрократией, что лишь при одной мысли об этом намеревалась забросить работу. Бюрократия напоминала ей какое-то ползучее паразитическое растение, которое душило все, на чем росло. Но отказаться от задуманного по этой причине казалось непродуктивным.
Наконец проект был закончен и передан доктору Лиланд. Та попросила подождать, пока она просмотрит десять страниц. На всякий случай, Харлин приготовила графическую презентацию.
Джоан положила бумаги на стол и сообщила, что одобряет исследование.
– Однако я настаиваю, чтобы в комнате находился вооруженный охранник, – добавила она. – И еще один за дверью.
Это была победа. Здравый смысл подсказывал Харлин, что надо хватать добытое и уносить ноги, но она не могла пересилить свое любопытство.
– Всего-то? А я думала, получить одобрение будет сложнее.
Доктор Лиланд улыбнулась.
– До тех пор, пока для этого не требуется специальное оборудование, человеческие жертвоприношения или дополнительные средства, вы можете делать практически что угодно, при условии, что будете держать меня в курсе. Должна сказать, мне было очень приятно рассматривать правильно оформленный проект в письменном виде.
«Я даже не подозревала, что здесь все так запущено». Харлин едва удержалась, чтобы не сказать это вслух.
– Если вам больше ничего не нужно, – продолжала доктор Лиланд, – вы можете прямо сейчас назначить первую встречу «Группы поддержки женщин-заключенных», или как вы там это назовете.
– Спасибо, – в голосе Харлин звучали уверенность и тревога. – Я вас не подведу. Зайти попозже и рассказать, как все прошло?
Доктор Лиланд небрежно кивнула.
– Или если понадобится жилетка, чтобы поплакать.
Харлин рассмеялась, но внезапно поняла, что Джоан не шутила.
9
Два дня спустя Харли смотрела на сидящих перед ней полукругом женщин и думала: «Что я наделала?».
Всего лишь попросила у доктора Лиланд разрешение заняться самыми отпетыми преступницами, содержавшимися в «Аркхеме», и та согласилась. Выбора особо не было: криминальная юстиция не так часто отправляла женщин в знаменитую Лечебницу. В картах этих пациенток описывалось причудливое, гротескное и внешне иррациональное поведение, с упором на слово «внешне». Впрочем, иногда «внешне» заменяли на «возможно» или «кажущееся». Выбор слова, скорее всего, зависел от того, какой у психиатра выдался день.
Дальше, как правило, следовало предупреждение, что иррациональная на вид пациентка способна к решительным и обдуманным действиям. Персоналу следовало проявлять особую осторожность и не оставаться с ними наедине, даже когда их подвижность ограничивали.
Некоторое время назад доктор Лиланд заглянула в офис Харлин, чтобы пожелать ей удачи.
– Ни в коем случае не оставайтесь с ними в комнате с глазу на глаз. Охранник должен постоянно находиться с вами. Не поворачивайтесь к ним спиной и, бога ради, не позволяйте никому из них до себя дотронуться.
– Их прикосновение
