Папа научил ее обращаться с электрическими пробками. Их было очень много, но он показал ей, какие отвечают за их квартиру, и объяснил, что свет порой выключается из-за перегрузки. Когда такое случается, нужно дернуть выключатель вверх. Папа даже показал, как это делается, и велел не трогать остальные пробки, особенно те, что относились к чужим квартирам.
Маме это, разумеется, не понравилось. Она заявила, что Харлин слишком маленькая, чтобы возиться с электричеством. Папа же ответил, что иногда, когда его не будет дома, а мама не сможет выйти из квартиры, если, например, заболеет кто-то из малышей, Харлин придется брать на себя ответственность.
Приглушенный звук голосов вернул ее к реальности. Если не отвлечь чем-то Тони и Гвоздя, они быстро найдут эту комнату. Протянув руку, она повернула все основные переключатели. В павильоне вспыхнул свет, оглушительно заиграла музыка и раздались взрывы безумного хохота. Аттракционы ожили. «Тони и Гвоздь будут так ошеломлены этой какофонией, что не поймут, где искать», – подумала Харлин. Вдруг ей повезет, и она убежит через заднюю дверь прежде, чем они поймут, что произошло?
А может… может, ей даже удастся им отомстить.
Девочка вернулась в подсобку и огляделась.
На полу рядом с банками, лежал пояс с инструментами. Рядом обнаружились пачки разноцветных блесток и несколько разнокалиберных бутылок. В том числе с суперклеем. Харлин улыбнулась. Пояс оказался слишком велик, и, поразмыслив, она перекинула его наискось через плечо, будто ленту победительницы конкурса «Мисс Америка». Теперь пояс висел надежно, в удобные кармашки можно было спрятать все необходимое. Харлин набрала несколько пакетов с блестками, флаконы-распылители с краской и упаковки с суперклеем.
Харлин собиралась приоткрыть дверь, но внезапно замерла, вцепившись в ручку. Она понимала, что нельзя бесконечно прятаться в мастерской. Ее обязательно найдут и сделают так, чтобы она уже больше не сбежала. А потом вернется Дельвеккьо, и все станет совсем плохо.
К тому же, они намеревались убить маму. Она должна была помочь маме.
Харлин приоткрыла дверь и осторожно глянула в щелочку. Сквозь гремящую музыку и истерических смех донесся злой вопль Гвоздя:
– Я прибью эту маленькую дрянь! И того, кто ей помогает!
Харлин невольно усмехнулась.
Скрючившись за одним из кривых зеркал, она прислушивалась к голосам бандитов, пытаясь понять, где они. Шум мешал, но если сосредоточиться, можно было уловить обрывки проклятий Гвоздя и его обещания разнести ей голову.
– Ты только мне голову по ошибке не отстрели, – подметил Тони.
Харлин почему-то не сомневалась, что если Гвоздь и пристрелит Тони, то вряд ли по ошибке. Учитывая его нрав, Тони находился в не менее шатком положении. Впрочем, Тони не так уж и отличался от своего напарника. Гвоздь ненавидел ее, но Тони даже не воспринимал ее, как человека: просто предмет, который ему приказали охранять, пока босс не вернется со своим дружком-извращенцем. Харлин слышала разные истории про извращенцев, но никто так ей и не объяснил, что конкретно они делали с детьми, из чего она сделала вывод, что это было как-то связано с сексом. Она знала, что от секса рождаются дети, но не знала в точности, как это происходит, а, руководствуясь собственным опытом ухода за тремя маленькими братиками, даже не хотела знать. Тем не менее, в кое-чем Харлин не сомневалась: если у взрослых от секса бывают дети, то взрослые явно не должны заниматься сексом с детьми.
Ей необходимо было сбежать, пока Дельвеккьо не вернулся со своим приятелем. Фу!
Харлин выглянула из-за зеркала и метнулась к вертикальным валикам.
Внезапно позади раздался крик Тони:
– Я ее вижу! Вон она!
Харлин сунула руку в один из кармашков пояса и обернулась. Тони подошел почти вплотную и попытался схватить ее, но она ловко швырнула ему в лицо пригоршню золотых блесток. Мужчина взвизгнул, споткнулся и упал на колени, отплевываясь и пытаясь протереть глаза. Харлин рассмеялась, сжала тюбик с клеем, разбрызгивая его вокруг, и позволила валикам утащить ее назад. От сильного запаха ей стало дурно. На этикетке было указано, что клей прочный и быстросохнущий. Она надеялась, что он не высохнет до тех пор, пока Тони и Гвоздь не испробуют его на своей шкуре.
Харлин запрыгала с плитки на плитку покачивающегося пола. Они с папой мигом вычислили, как пересечь этот участок, чтобы не упасть. Хихикнув, она побрызгала клеем на движущиеся пластины. Отличная забава! Вот смеху будет, когда громилы проберутся сквозь валики и попытаются пройти это препятствие.
Лучше любого цирка с клоунами!
– Сними пиджак! – Заорал Гвоздь.
– Но он совсем новый… – В ответ заныл Тони.
– Брось его!
– Ты бы помог, что ли. Я руку не могу вытащить.
Харлин услышала звук рвущейся ткани.
Несмотря на то, что валики были обиты мягким материалом, человека они тащили очень сильно. Показалась голова Тони: волосы и лицо у него по – прежнему переливались золотыми блестками.
– Да вот же она! – закричал Тони. – Эй ты, девчонка, как там тебя зовут, а ну стой!
Он что, на самом деле полный идиот? Харлин засмеялась и покачала головой.
– Стой на месте, кому говорят! – несколько секунд Тони изо всех сил протискивался сквозь валики и наконец выбрался наружу без пиджака и в рубашке с оторванными пуговицами. Рубашка распахнулась, обнажая жирную, волосатую грудь.
Гвоздь вынырнул позади. Он лишился пиджака и галстука, кобура сбилась набок, а лицо побагровело от ярости.
– Ах ты, мелкая дрянь, я тебя прикончу!
– Сперва поймай меня, – протянула Харлин голосом бруклинской девчонки.
От злости бандиты не сразу заметили, что пол под ногами шатается. Харлин же от души веселилась. Громилы рванули вперед, чтобы схватить ее, но вдруг рухнули друг на друга. Девочка не удержалась от хохота, наблюдая, как они силятся встать. Неужели после ее проделки с валиками, они не заподозрили неладное?
Неужели они настолько глупые?
Нет. Они не сомневались, что она глупая. Что делало их еще бо́льшими идиотами.
За ними было так смешно наблюдать. Пока они пытались подняться с уходящего из-под
