— Это что такое?.. — повернулся ко мне Патрик. — Он что, перепутал Вафана со своей мамашей?
— Пожалуй, так и есть… — я с трудом сдержала улыбку, глядя на то, как оборотень растерянно переводит свой взгляд с дремлющего дракончика на нас. — Раз тут нет их любящей матери, то дитятко потянулось к тому, кого считает подходящей заменой. Так что, Вафан, пока что тебе придется побыть для детишек нянькой и временной заменой любящей родительницы.
Судя по недовольному пыхтению оборотня, подобная перспектива ему совсем не по душе, но, тем не менее, особых возражений от Вафана не последовало — уж очень умилительно-трогательным смотрелся дракончик, выглядывающий из длинной шерсти волколака.
— Интересно, долго он так будет спать?.. — Патрик присел возле оборотня, рассматривая новорожденного ящера.
Не знаю… — развела я руками. — Знаешь, в свое время я ухаживала за цыплятами. Так вот, после своего появления на свет они какое-то время дремлют, пока не обсохнут, и не наберутся сил для того, чтоб начать двигаться. Ну, а если принять во внимание, что дракончики тоже появляются на свет из яйца, то, значит, у них с цыплятами есть много общего.
— Надеюсь, мамаша этих дракончиков никогда не узнает о своем сравнении с курицей… — чуть усмехнулся Патрик. — И долго это длится? Я имею в виду такой сон…
— Насколько мне помнится, силенки новорожденных цыплят очень быстро растут, и спустя короткое время эти крошки вылезают из-под матери, после чего начинают изучать мир. Знаешь, они в это время такие славные и шустрые! Так что, думаю, очень скоро проснутся и дракончики! А еще я очень сомневаюсь, что они окажутся тихими и спокойными созданиями.
Надо сказать, что к этому времени еще два дракончика стали пробивать скорлупу, стараясь выбраться на свободу, а вот последний малыш что-то задерживается. Он появился на свет самым последним, уже после того, как еще две новорожденных крошки мирно посапывали в шерсти волколака. К несчастью, четвертый дракончик оказался самым слабым — сделав всего несколько крохотных шажков, он упал, и не смог подняться, так что мне пришлось брать его на руки, и без долгих разговоров нести к оборотню, который с несчастным видом лежал на прежнем месте. Он, в отличие от Патрика, хорошо знал, что представляют собой подрастающие цыплята, и догадывался, что его покой продлится недолго. Ничего, дорогой волколак, потерпишь немного, все одно тебе еще стоит полежать какое-то время, приходя в себя сил, ведь во время землетрясения ты оказался самым пострадавшим.
— И что мы с ними будем делать дальше?.. — кажется, Патрик задал этот вопрос не нам, а себе. Он сидел возле оборотня, и смотрел на дракончиков, мирно посапывающих в шерсти волколака. Не знаю насчет остальных, а мне вдруг стало горько от одной мысли о том, что этим милым крошкам придется погибнуть здесь, с нами… Нет, я на такое не согласна! Я могу жалеть себя, лить слезы, и оплакивать свою несчастную жизнь, которая должна закончиться здесь, в каменном мешке, но если представить хотя бы на мгновение, что предстоит погибнуть и этим малышам… Может, это глупо, но за их жизнь я поборюсь!
А что, если я попытаюсь сказать Нлий, мамаше этих деток, что они живы? Конечно, помочь она мне сейчас ничем не может, но пусть хотя бы знает, что малыши появились на свет. Однако как я не пыталась достучаться до сознания Нлий, у меня ничего не получилось — такое впечатление, словно я бьюсь в глухую стену. Надо же, ведь еще совсем недавно драконица слышала голоса детей, раздающиеся из-под земли, а сейчас вокруг меня словно вязкая тишина, сквозь которую не прорваться. Неужели это все последствия колдовства, которое сотворил чародей герцога Малка? Что ж, если вдуматься, то такое вполне возможно.
— То есть как это что будем делать?.. — я немного задержалась с ответом. — Сам же говорил, что надо обследовать свод!
— Пожалуй, ты права… — согласился Патрик. — Этим займусь сейчас же…
В этот момент на песок упал еще один камень, и Патрик умолк на полуслове. Неужели снова землетрясение? Мы замерли, вслушиваясь в окружающие звуки. Но вокруг была тишина, и кроме этого камня, больше никаких падений не было. Патрик поднял факел, чтоб рассмотреть свод, откуда и свалился камень, но толком у него это не получилось — потолок неровный, и там слишком много теней, а вот у меня на короткое время вновь появилось ощущение чужого взгляда, но, по счастью, это впечатление быстро исчезло.
— Патрик, у тебя нет чувства, будто на нас кто-то смотрит?.. — негромко спросила я.
— Нет… — покачал головой тот. — А в чем дело?
— Точно не знаю, но уже второй раз ощущаю на себе сторонний взгляд.
— Возможно, это нервы…
— Мне бы тоже хотелось на это надеяться… А это еще что такое?!
До нас донесся странный звук — казалось, кто-то часто и вразнобой стучит молоточком о камни. Этот дробный перестук никак нельзя назвать природным явлением — ясно, что стук издает живое существо, причем делает это целенаправленно. Звук не смолкал, он становился все громче, колотили чаще и сильнее, и казалось, будто нас кто-то предупреждает об опасности. Вот, даже оборотень встревожено тявкнул пару раз.
— Похоже, в шахте, кроме нас, есть еще люди… — провернулся ко мне Патрик. — Скорей всего, у них тоже что-то произошло, а иначе они не стали бы так стучать!
— Говоришь, люди стучат… — а ведь я раньше слышала о чем-то подобном. Потерла лоб ладонью, пытаясь вспомнить то, о чем мне когда-то рассказывали. Когда же это было, и кто говорил о неких странных вещах? Вертится что-то такое в памяти — молоточки, стук… А, вспомнила! Об этом поведал все тот же старый знакомый дяди Тобиаса, который гостил у своего родственника, владельца небольшой шахты, а на обратном пути заглянул к старому другу, то есть к моему дядюшке. Тогда я слушала многое из его повествований, как сказку, и вот надо же — кое-что из его рассказов мне пригодилось!
— Это нокеры… — выдохнула я. — Их еще называют стуканцами.
— Ты откуда знаешь? И какие еще нокеры?
— В гости к дяде Тобиасу однажды приехал его старый друг… Я тебе об этом человеке потом расскажу, сейчас не до того! Главное — он до этого не
