- Чем это плохо?
- Да тем, что самые яркие эмоции человек способен испытывать только в юности! Все нормальные люди путешествуют до семейной жизни, потом оседают, пока подрастут дети, и возвращаются в шляпах и с тросточками на второй заход - теперь уже за воспоминаниями. Ты же хочешь лишить нас их!
В тот день я была пьяна, зла, чрезмерно самоуверенна, и понятия не имела о том, как сильно ранит Кая ровным счетом ничего не значащий для меня поступок, как изменит нашу судьбу, что со временем он превратит первую школьную красавицу в подурневшую и глубоко несчастную женщину, обреченную на одиночество.
То была вечеринка по случаю моего дня рождения, которую мой бойфренд Кай помог подготовить - купил и привёз в клуб еду и выпивку. Но мне было мало: я хотела, чтобы в мой день он был РЯДОМ. А он выбрал работу, которую даже никогда не ценил достаточно, чтобы задержаться на ней.
Моим апокалипсисом стал парень старше: в свои двадцать девять он незаурядно умён и опытен, стильно одет, водит дорогой и красивый автомобиль. Он не грызёт ногти, щедро угощает коктейлями моих гостей, таинственно улыбается и на мой интересующийся взгляд отвечает взглядом понимающим. Я приглашаю его на танец и целую первой, он не отвечает, но говорит, что у меня на редкость красивые волосы – он таких ещё не встречал, и называет меня Рапунцель.
- Я Герда, - поправляю, с трудом шевеля языком.
- Сколько тебе сегодня исполняется, Герда? – спрашивает, немного прищурившись.
- Двадцать два! – хихикаю, как дурочка, и сама себя не узнаю – слишком это забытая для меня практика - флирт.
- Двадцать два… - повторяет, глядя не на толпу танцующих перед нами, а словно сквозь неё. - В двадцать два я понял о себе кое-что фундаментальное… Знаешь, это важно - прислушаться к себе вовремя.
Мне нравится всё, что он говорит, хоть я его и не понимаю. От него волнительно пахнет, и его красивое лицо вызывает непреодолимое желание целовать, что я и делаю – снова тянусь к его губам. И не попадаю: то ли слишком пьяна, то ли он снова увернулся.
- Ну… раз уж у тебя сегодня День Рождения, что бы ты хотела получить в подарок?
Этот парень не из нашей компании, но за те два часа, что я его знаю, возникло ощущение, что для него нет ничего невозможного. Я мечтаю о ноутбуке, и знаю, что для него это будет мелочь, но обида на Кая делает меня невменяемой:
- Подари мне эту ночь! - заказываю.
Он на мгновение прикрывает глаза, улыбка слетает с его лица, но я получаю своё:
- Хорошо.
Та ночь запомнилась самым сумасшедшим сексом в моей жизни и красивым номером в отеле. Я не ошиблась с выбором подарка: этот парень знал, как правильно обращаться с девушками, и не только в постели, но к моменту моего утреннего пробуждения его уже не было. Голова раскалывалась от выпитого накануне алкоголя, а сердце сжималось от ужаса осознания произошедшего: все наши друзья видели, как я целовала чужого мужчину, все видели, как уехала с ним.
В момент признания лицо Кая стало серым. Страшным. Я пыталась объяснить, он не перебивал, слушал. Просила прощения, уверяла, что сожалею, что споткнулась и больше никогда так не поступлю. Он ничего не отвечал. Только спросил:
- Всё?
- Всё, - мне действительно больше нечего было добавить. Вину свою я признала, что ещё?
Он встал и вышел. Вернее, ушёл, но я была уверена, что вернётся. Семь лет почти с детства – это слишком много, чтобы вот так, одним махом, всё закончить, вырвать себя из любимого, а его из себя. Как только первая боль схлынет, он найдёт в себе силы простить. Кто не совершает ошибок?
Но проходили дни, складывались в недели, а он не возвращался. Где он был, никто не знал.
Я позвонила, он принял звонок. Глотая слёзы, предложила:
- Измени в отместку! И вернись. Главное – вернись!
И получила в ответ:
- Уже. И не раз. Не помогает. Как только поможет, вернусь.
Боли большей, чем в тот миг, я ещё не знала. И никогда-никогда до этого момента не осознавала во всей полноте и фундаментальности, кем именно являлся для меня Кай Керрфут. А был он всем, что связано со словом ЖИЗНЬ.
Его не было три месяца, и каждый день я знала, что он это делает – пробует всех подряд, впервые в жизни дорвавшись до разнообразия.
Вернулся он другим. Безвозвратно изменённым. В его глазах поселились дерзость и жестокость – те же, с которыми он молотил своих обидчиков в школе.
Помню, как дрожала своим выбритым во всех важных местах телом не в силах согреться даже под тёплым одеялом – ждала его в нашей спальне – самой большой и светлой комнате с панорамным окном и выходом на террасу. Но он так и не пришёл – лёг спать на полу в единственной свободной и самой маленькой комнате с синими стенами и двумя узкими окнами. На следующий день он приволок себе из Икеи односпальную кровать, а я так никогда и не переставала ждать его, каждый вечер страдая от холода одиночества в нашей постели, но веря, что простит, тихонько войдёт, ляжет рядом, согреет, обнимет. В бессонные ночи смотрела на дверь, говорила с ним мыслями, звала.
Но он так и не пришёл.
Просила прощения много раз, и даже однажды в прямом смысле на коленях, чем вызвала у него только раздражение. Год спустя, когда, казалось, падать уже дальше некуда, он сжалился. На мой вопрос:
- Скажи, что мне сделать, что? Только бы быть рядом, хоть иногда видеть тебя, иначе… понимаешь?
Он ответил:
- Мне нужен гениальный художник.
7.
На следующий же день я забрала документы с курса программирования BCIT и записалась в студию рисования, а в следующем году поступила на курс анимации в том же институте. Кай снова оказался рядом, а у меня появилась надежда связать свою жизнь с ним хотя бы вот так - профессионально. Рисовала я с детства хорошо, но гениальности во мне никогда не было, и он об этом знал. Я заставила гения в себе родиться, работая по ночам, всеми силами стараясь довести свои руки и технику до совершенства. Моя юность закончилась в тот день, когда он назвал то единственное, что ему было от меня нужно. Но я никогда не жалела и почти добилась своего: он был рядом.
Всё встало на свои места: Кай
