Корделия сделала пару шагов вперед и, развернувшись так, чтобы Варлок видел лишь ее спину, продемонстрировала мне жест из одного пальца, выплюнув уничижительное:
— Пипетка, ты Варлоку никто. Лучше убирайся отсюда, пока твое платье еще на тебе.
Я смерила взглядом эту… хм… мензурку и ответила. Громко. Так, чтобы все слышали:
— Значит, это для него ты сейчас сверкала нижним бельем? К слову, многие зрители оценили.
Мои слова подхватила добрая половина зала. Кто-то питал к Корделии давние прочные вражеские чувства, другие просто ревновали… Но, так или иначе, за какую-то минуту наших взаимных подколок толпа поделилась на два лагеря.
Йонок, букмекер недоделанный, прокричал, что принимает на меня ставку один к трем. Последнее задело. Убью гаденыша! Вот сейчас размажу самоуверенную блондинку и затем разделаюсь с ним.
Мой выход.
Я плавно ступила в центр, вычерчивая ногой полукруг, неспешно, чувственно повела бедром и тут же ушла во множественный оборот и резко опустилась на колени, чтобы юбка легла кругом. Поднялась с мягких носков плавным слитным движением. Прогнулась так, что на миг макушка оказалась над полом всего в нескольких пальцах. Выпрямилась.
А потом решила рискнуть: на моих ладонях и плечах заплясали языки пламени. Простое заклинание. Оно требовало мало магических единиц, зато море концентрации: поддерживать матрицу заклинания, чтобы не обжечься, не сбившись с ритма, — тяжело. Очень. Но не невозможно.
Волосы разметались по плечам. Эйфория. Усталость. Я летела, едва касаясь носками пола. При одном из бешеных поворотов увидела смазанное лицо Варлока. Злое. И тяжелый взгляд, который неотрывно следил за мной.
Мне же хотелось смеяться… Я кружилась в танце, раскинув руки, чтобы по моей коже, подолу платья, ступням пробегали всполохи пламени.
— Огненный цветок, — раздался откуда-то выкрик, который подхватывали все новые и новые голоса.
Сколько я танцевала? Не знаю… Меня вела музыка, которая не хотела останавливаться. Последний аккорд… И я вспыхнула вся, чтобы наконец погаснуть.
— Это было жарко! — выкрикнул все тот же неугомонный адепт, что объявил о танцевальном круге.
Кто-то из разошедшихся зрителей потребовал, чтобы Корделия сняла платье, дескать, толпа увидела уже все интересное. Чего стесняться? Стоило ли удивляться, что идея тут же нашла живую поддержку среди парней.
Блондинка, осознав, что проиграла снова, потянулась к лифу и обнажила плечо. На ее губах заиграла улыбка.
Что она задумала? Показать «товар лицом», под предлогом проигрыша обнажившись перед Варлоком? Или зелье лишило ее не только личины правильной девушки, но и остатков мозга?
Йонок азартно хлопнул в ладоши, предчувствуя навар с сегодняшнего вечера.
— Нари, ты невероятна! — воскликнула Алекс, незаметно оказавшаяся рядом.
Горло горело. Хотелось пить. Дико. Об этом я и прохрипела подруге. В следующую секунду почувствовала в руке стакан, доверху наполненный почти ледяной водой. Несколько жадных глотков — и оставшуюся воду я вылила на лицо, пытаясь охладиться.
А когда подняла запрокинутую голову, с мокрых волос начала стекать вода. Лиф платья вымок окончательно, холодный шелк прилип к телу, обрисовав его.
Только я этого почти не почувствовала. Причина была веской: рядом со мной, практически вплотную, стоял Варлок. Однозначно взбешенный и желающий меня убить. Лично. Раз двадцать.
— Я оценил, что ради меня ты ввязалась в круг, но в следующий раз… Если я прошу постоять и подождать, просто постой и подожди. Не пытаясь себя спалить.
До меня дошло, почему Варлок дождался окончания моей партии. Он просто боялся, что я потеряю концентрацию и действительно начну гореть. И ему абсолютно плевать на те прелести, что так старалась продемонстрировать ему Корделия. И это было… Додумать я не успела. Сильные руки подхватили меня со словами:
— Не желаю, чтобы на тебя глазели. Даже в платье. Тем более в мокром.
Я попробовала сопротивляться, но куда там. Меня крепко прижали к груди, не дав возможности и пошевелиться.
ГЛАВА 12
Мы оказались на улице. Прохладный ночной воздух заставил поежиться, несильно, но чувствительно укусив через мокрую ткань.
— Aronto, — с губ альва слетело заклинание, и меня окутало облаком тепла. — А теперь держись крепче, малышка. Я доставлю тебя домой, пока ты еще не натворила каких-нибудь глупостей под действием эликсира истинной сути.
— Откуда… — опешила я.
— У него удивительно неповторимый вкус, Най. Хотя твои поцелуи я помню лучше.
Я хотела возмутиться, но враз навалившаяся усталость сковала руки, голова, что налилась свинцом, склонилась к широкой мужской груди. И я, зевнув, произнесла:
— Все-таки ты тот еще гад…
— Пусть гад, главное, чтобы был любимый…
Я почувствовала, как мы взмыли над землей.
Глаза закрывались, веки тяжелели, а усталость разливалась по телу, окутывая путами сна. Уже на грани яви и мира грез я подумала, что Варлок сегодня не такой уж в принципе и гад… Так, только чуть-чуть паразит и внушительная язва. О чем ему и сообщила.
А что? Ведь если парень тебе нравится, то нужно сказать ему об этом. Прямо подойти и четко произнести: «Парень, ты мне понравился». Все. Теперь это его головная боль. Сам понравился, пусть сам и находит выход из положения. А ты тут вообще ни при чем.
В случае с Варлоком, правда, все выглядело слегка иначе.
— Знаешь, я подумала, что ты все же иногда бываешь почти нормальным. Таким, что с тобой даже можно общаться.
— В смысле доводить? — иронично уточнил Варлок.
— Ну не без того… — призналась я. — Вот сейчас смотрю на тебя… И бесить хочется.
— Более романтичного признания в любви еще не слышал.
— Вообще-то это было признание в ненависти, — зевая, возразила я, про себя гадая, сколько сотен, а может, тысяч поклонниц альва рассказывали ему о своих чувствах.
Хотела спросить, но сон окончательно сморил меня.
В какой-то момент я словно пробудилась. Не окончательно, а будто всплыла с глубины, но так и не вынырнула на поверхность. Дрема баюкала
