Вот только сзади грянул взрыв. Не просто большой, гигантский. Меня волной отбросило прямо под брюхо дракона, протащив по брусчатке, впечатав в чешую на когтистой лапе ящера.
Но я смотрела не на черные пластины дракона, не на его когти, каждый из которых был больше меня. Нет. Мой взгляд был прикован к тому месту, откуда я прибежала. Там полыхал магический огонь.
Кровавое зарево осветило едва ли не всю столицу.
Варлок солгал… Осознание этой простой истины накрыло меня, как секунду назад — тело дракона. Альва никто не стал бы оставлять в живых и обменивать. Только уничтожить. Чтобы спасти меня, он соврал, придумал на ходу небылицу, в которую я поверила и убежала.
Я судорожно вытащила амулет, подаренный альвом, до последнего веря: он каким-то чудом спасся. Но нет. Та алая искра, что еще вчера мерцала рубиновым светом, была пуста. Камень вновь сверкал белым. А это означало только одно: того, кто пролил на него каплю своей крови, больше нет.
Из моего горла вырвался крик отчаяния и боли. И ему вторил рев дракона, будто ящер делил невыносимую боль со мной.
«Почему будто? — раздался в моей голове незнакомый, чуть удивленный тенор. — Ты моя сестра, и я чувствую горечь твоей утраты».
— Сестра? — пораженно произнесла я вслух.
«Та, что добровольно отдала мне свою кровь, даровала исцеление — моя сестра, — вновь зазвучал в моей голове голос. — И я готов разделить с тобой и твою боль, и твою месть. Ибо за удар нужно платить ответным ударом, а за утрату — утратой».
Последние слова прозвучали столь убежденно, словно эта истина текла в его жилах, была впитана с первым его вдохом при рождении. И его убежденность стала той опорой, которая помогла мне не сломаться. Не надорваться под тяжестью осознания — Варлока больше нет.
Когда знаешь, ради чего будешь жить, ты живешь. Несмотря ни на что, вопреки всему.
— Отомстить. Да… Да, наверное, отомстить, — процедила я, чувствуя, как внутри меня с каждым словом, с каждым ударом сердца, с каждым вздохом крепнет уверенность, что я должна.
Встала. Шагнула из тени своего укрытия. Дракон, готовый простереть над моей головой крыло, убрал его, так и не расправив.
Развела в стороны ладони, на которых тут же вспыхнуло пламя. Дикое, свирепое, оно бешено вращалось двумя воронками. Я услышала грохот. Приглушенный, будто решила заговорить гора, изъявить свою волю обвалом. Он начался далеко, но с каждой секундой становился ближе, неумолимее.
Кольцо на моем пальце треснуло, чтобы в следующий миг превратиться в прах. Серая пыль стекла с пальца. А ведь оно было способно удержать силу не меньше «потока». Древний артефакт, стоивший Моррису целого состояния, обратился в пепел.
Вдалеке истошно зазвучал набат, оповещая о пожаре. Город просыпался. Я чувствовала, как в воздухе закручиваются вихри страха и любопытства обывателей, отчаяния и злости — законников, гнева — дракона. Они, набирая силу и размах, воздушными змеями стремительно летели по проспектам, улицам, скверам и паркам. Чернильным туманом проникали в подвалы и на чердаки, в императорские опочивальни и в лачуги бедняков района Смогов.
Запахло окалиной, кровью и страданием. Земля содрогнулась, когда дракон ударил о брусчатку хвостом. Булыжники взлетели вверх веером осколков. Я стояла на мостовой, за моей спиной — дракон, а вокруг… Вокруг был хаос — спутник мести.
Раздробленный камень, осколки… все, что лежало рядом, начало медленно подниматься вверх, казалось, гравитация больше не имела власти. Ни над ними, ни надо мной.
Ноги медленно оторвались от земли, тело воспарило. Волосы, разметавшиеся по плечам, превратились в ореол. А внутри меня разрасталась пустота. Но она, в отличие от боли, просто наполняла меня, не стремилась раздавить.
«Так и должно быть, — прозвучал в голове голос дракона. — Но, во всяком случае, твое сердце будет биться. С болью потери, но будет. Ты подарила мне новую жизнь, а я тебе — ее смысл».
Я поняла жестокую мудрость ящера и приняла ее, готовясь завершить начатое.
Над головой закружили грифоны. В меня и дракона полетели пульсары и ледяные копья, арканы тьмы и подчинения, выжигая ночную мглу, раскаляя воздух и насыщая его разрядами. Я ударила вверх. Не целясь, просто желая стереть с небосвода тех, кто убил Варлока. И не заметила, как маг, стоявший на земле, метнул в меня «копье Ироя» — запрещенное заклятие чудовищной силы, убивающее и тело, и душу. Видимо, чтобы я точно не вернулась мстить с того света.
Кинувший в меня заклятием был архимагом, не меньше. Воином — однозначно. Уверенная рука, точный бросок. И полупрозрачное острие, летевшее прямо в сердце.
Мысль-вспышка — в посмертии наши с Варом души не встретятся, потому что моей просто не будет, — мелькнула и погасла.
Я приготовилась умереть. Но, как и случается в любом важном и ответственном деле, совершаемом без подробного плана и подготовки, все пошло наперекосяк. Отойти мне в мир иной не позволила молния, сбившая копье.
Заклинания столкнулись, зашипели, как две голодные гадюки, вцепившиеся друг другу в глотки.
Я и архимаг обернулись в ту сторону, откуда прилетел разряд. И в этот миг на груди вспыхнул рубиновым амулет, безо всяких слов говоря, кто запустил молнию, спасшую меня.
— Ваше высочество, какая неожиданная встреча. — Голос, знакомый до боли, раздался из темноты. — Не думал, что сам серый кардинал вмешается в это дело.
Варлок говорил, а между тем в его руке пылала сфера, переливаясь алым, белым и черным. И если красные языки пламени — огненный дар, льдистый — луч алхимика, то кромешная тьма… Меня осенила догадка: альв не умер, он каким-то образом сумел шагнуть в мир граней. А оттуда возвращаются либо с даром, либо не возвращаются вовсе. Но каждый маг бывает в нем лишь единожды. Те, кто пробовал войти второй раз, — погибали.
Иного объяснения произошедшему у меня просто не было.
— А я не подозревал, что первый паладин владыки станет шпионом… — прозвучало в ответ.
Только тут до меня дошло, что за архимаг запустил в меня копьем:
