Его дальнейшей болтовни я не слышала. Сидела, подперев подбородок рукой и обратив в окошко тоскливый взгляд. Мысли разлетались в разные стороны, картинка перед глазами чуть покачивалась, и чувствовала я себя прескверно. Еще немножко – и точно разревусь. Сливовица, чтоб ей протухнуть!
Прошло совсем немного времени, прежде чем я решила выйти на улицу. Хотелось подышать свежим воздухом и спокойно пострадать в одиночестве.
– Разрешите выйти, – бросила я, поворачиваясь к мешающему мне мужичку, и тут же тихо ойкнула.
Вместо него рядом сидел Олдер, откинувшийся на спинку диванчика. Судя по звукам и мельтешащим вокруг лицам, гулянка шла полным ходом. Кто-то пел, кто-то танцевал, кто-то даже лежал, растянувшись на красном пыльном коврике.
– Мы уже на «вы»? – переспросил раздваивающийся маг.
Мне стало совсем плохо, и язык едва ворочался.
– Встать, говорю, дай.
– Тебя никто не держит, – с иронией заметили мне, но в следующую секунду с проблеском беспокойства спросили: – Что, так плохо?
Все, что отметил мой затуманенный разум: путь свободен. И я, пошатываясь да спотыкаясь, буквально выползла из дома. Оказавшись на крыльце, оперлась о деревянные перила, опустила голову и прикрыла глаза. До чего же скверно. И вдруг так жалко себя стало, просто до слез жалко! И плевать на гартаха, на мага этого, у меня ведь жизнь прямо на глазах рушится!
Присутствие Олдера я ощутила интуитивно – подошел он абсолютно бесшумно. Встал рядом, положил руки на перила и, немного помолчав, спросил:
– Что-то случилось?
Случилось, черт возьми!
– Отец меня замуж хочет отдать, – неожиданно для самой себя поделилась я. – И мнение мое его не волнует! А я не желаю замуж, слышишь? Не желаю! Потому что о карьере боевого мага придется забыть, посвятив себя глаженью мужских рубашек и стирке носков!
– Ну, положим, со стиркой и глаженьем прекрасно справится элементарная бытовая магия, – с явной улыбкой возразил маг. – Могу заверить, ей подвластно даже мытье полов и протирание пыли.
На глазах все-таки выступили злые слезы. У меня тут горе, а он веселится!
Обиженная и возмущенная, я развернулась, собираясь уходить, но Олдер взял меня за руку, заставив задержаться. Я упорно не желала на него смотреть, но он не отпускал, крепко сжимая запястье, и все-таки вынудил это сделать.
– Ты всегда можешь отказаться, – глядя в глаза, уже серьезно произнес он. – Это только твоя жизнь, и проживаешь ты ее один раз. Никому не позволяй распоряжаться своей судьбой.
– Тебе легко говорить, – дрогнувшим голосом выдохнула я. – Если откажусь подчиниться, меня с позором выгонят из гильдии за несоблюдение правил магических игр.
Сумев сфокусироваться на лице мага, я заметила, как он нахмурился:
– Магических игр? При чем здесь они?
– Отец пообещал отдать меня в жены победителю.
Будь я в трезвом уме, ни за что не стала бы об этом рассказывать. Но накопившийся стресс, подпитанный высоким градусом, требовал выхода, и мне невероятно хотелось выговориться. Прямо сейчас и хотя бы кому-нибудь!
Олдер неожиданно отпустил мою руку и отступил. Даже пребывая в таком состоянии, я рассмотрела изумленно-яростный всплеск, что отразился в его глазах. Не понимая, чем это вызвано, я продолжала растерянно смотреть на мага, пока Олдер с пробирающим до дрожи спокойствием не спросил:
– Ты – дочь Драгора Саагара?
Окончательно растерявшаяся от такой внезапной перемены, я машинально кивнула.
Маг смотрел на меня еще несколько долгих мгновений, после чего развернулся и, не говоря ни слова, сошел с крыльца. Наблюдая за тем, как он решительно движется по дороге, все сильнее отдаляясь от дома, я решительно не понимала, что произошло. Да и, откровенно говоря, понимать не хотела.
Собственные проблемы волновали куда больше странного поведения мага, но и о них думать мне больше не хотелось. Некоторое время постояв на улице, я вернулась в дом, переступила через посапывающего на пороге мужика, обнимающего бутылку, и проскользнула в отведенную мне комнатку.
Вряд ли мое теперешнее присутствие здесь было уместно, но это волновало в последнюю очередь. Рухнув на неразобранную постель, я отвернулась лицом к стене, притянула к себе колени и моментально заснула.
Глава 3
– Так что, говорите, убили гартаха? – спросил тот самый извозчик, что подвозил меня вчера.
– Ага, – зевнув, отозвалась я. – Одним махом порешила.
Извозчик судорожно сглотнул и украдкой отер платочком вспотевшую лысину. Весь путь до города он сидел с ровной спиной, боясь дышать и периодически с опаской ко мне оборачиваясь. Выглядело это до того комично, что я не удержалась от непроизвольного смешка. Можно подумать, он самого гартаха везет!
Чувствовала я себя сегодня не в пример лучше вчерашнего. Мысли были как никогда ясными, голова не болела, а во мне крепла решимость найти выход из ситуации, которая еще накануне казалась безвыходной.
Выйдя из повозки, я остановилась на тротуаре у здания гильдии. Для меня, как и для прочих магов, это было больше, чем грандиозное по своим масштабам строение. Гильдия всем нам приходилась настоящим домом, где рождались, жили, влюблялись, дружили. Это место было особенным, и я любила его всем сердцем. Даже представить не могла себя от него оторванной. Выгнать из гильдии – все равно что птенчика из родного гнезда выкинуть!
В гильдию принимали далеко не всех, в то время как попасть в нее мечтали многие. Некоторые из тех, кто рождался с магическим даром, выбирали профессии, никак с магией не связанные. Они жили особняком, как обычные горожане, и не выполняли заказов. Но существовали и те, кто зарабатывал даром на жизнь, при этом не состоя в гильдии. Практикующие одиночки встречались часто, но немногие из них были по-настоящему талантливыми. Такими, как Олдер.
Подумав о маге, я тут же себя одернула. Нашла о ком вспоминать!
– Как задание? – спросила стоящая на рабочем месте Рута, когда я резво ворвалась внутрь.
Показав ей поднятый вверх большой палец, я поднялась на жилой этаж и, еще не войдя в комнату, поняла, что в ней кто-то есть. Поняла это по чуть приоткрытой двери и доносящемуся из-за нее чавканью.
Только один человек мог настолько обнаглеть. И только одному я такую наглость прощала.
– Здоров, Филька! – приветствовал развалившийся на моей кровати Эгри.
Разбросанные по покрывалу шкурки от апельсинов и фантики от шоколадных конфет я оценила, как и широкую, адресованную мне улыбку.
– Совесть давно проиграл, да? – ничуть не удивившись, хмыкнула я.
– Совесть – наименьшая из моих потерь, – притворно вздохнул мой лучший друг и, присев, уже без тени улыбки спросил: – Ты как?
Направляясь в душ, я так же честно призналась:
– Спасибо, паршиво.
Вообще, мне не было свойственно проводить в ванной много времени. Как настоящий боец, собиралась я быстро: всякими кремами, кондиционерами, масками и прочей так обожаемой девушками ерундой пренебрегала, равно как и косметикой.
Но сегодня под чуть теплым душем я стояла долго. Смывала с себя дорожную пыль, усталость и постепенно превращалась в человека. Даже вкусный ягодный кондиционер на волосы нанесла. Его вместе с таким же шампунем и мылом подарила Ливия, моя двоюродная тетка. После смерти моей матери она искренне считала, что обязана меня наставлять и превращать в нормальную девушку. Надо сказать, получалось у нее не очень.
А у
