– А ты ценишь?
– Ты стольким…
– Пожертвовала? – Сильветта медленно отняла руку. – Так ты за это меня ценишь? За жертву?
– Я не то имела в виду. Просто ты не уехала, не бросила ее, несмотря ни на что. Знала, что она тогда натворила с Тесс и Джианом, – и все же не оставила ее одну. Я готова была тогда ее придушить, мне плевать было, мать она мне или не мать.
– Я ненавидела ее за это. – Признание Сильветты застало Ауру врасплох, хотя в нем не было, если вдуматься, ничего неожиданного. – За это и за многое другое, что было потом, – продолжала Сильветта. – Трудно любить человека, который тебя ежедневно шпыняет, постоянно врет и только и думает, как бы еще испортить тебе жизнь.
Аура открыла было рот, но Сильветта перебила ее:
– Нет, я не жертвовала собой. Я могла уехать, но не захотела. Я не такая, как ты, Аура. Пойми: я осталась в замке исключительно по доброй воле.
– Понимаю.
– Ничто не удерживало меня здесь. Ни мать, ни какая-то там дурацкая ответственность – ничего подобного. Я хотела быть здесь. Так что не надо видеть во мне жертву.
– И ты никогда не чувствовала, что тебе не хватает… – не успела Аура это сказать, как тут же пожалела. Лучше бы она себе язык откусила.
Сильветта снисходительно улыбнулась:
– Чего не хватает?
– Не знаю. Или, может быть, кого-то…
– Как тебе?
– Да, – вздохнула Аура.
Сильветта звонко рассмеялась, и Аура вдруг снова увидела в ней ребенка, весело съезжавшего по перилам замка Инститорисов, маленькую, хрупкую девочку, которой еще только предстояло пройти через ад.
– Видишь ли, Аура … – Глаза Сильветты сверкнули. – У меня есть кто-то! Так что не переживай за меня.
– Прости, я не знала.
«Конечно, откуда тебе?» – словно говорил взгляд Сильветты, но Аура не стала задавать дальнейших вопросов. Личная жизнь сестры ее не касается. Конечно, ей было любопытно, и она, наверное, при случае спросит у Тесс, но сейчас не подходящее время и место выведывать амурные тайны. Скорее всего, это кто-то из деревни. Выбор тут невелик.
Аура выпрямилась и шагнула к выходу из склепа. На пороге она остановилась и взглянула в ясное ночное небо. Покосившиеся кладбищенские кресты серебрились в свете звезд.
За спиной у нее послышался шепот Сильветты. Аура обернулась через плечо – но сестра говорила не с ней. Она сидела в изголовье каменного ложа, лицом к плите, закрывавшей нишу в стене, болтая ногами, как ребенок. Губы ее шевелились, но слов не разобрать.
Аура хотела уже уйти, но тут Сильветта обернулась к ней. Белый овал лица озарился мерцающим пламенем свечей.
– Когда я сказала, что ты могла ее спасти… я не то имела в виду.
– Я знаю.
– Мне совсем не хотелось, чтобы ты ее спасала. – Сильветта задумчиво откинула со лба белокурые пряди. Ауре все труднее было видеть в ней взрослую женщину. – На самом деле я рада, что она умерла. И пришла сюда, чтобы сказать ей это.
– Хочешь, я уйду?
– Нет, останься. – Ауре не хотелось слушать, что Сильветта собирается сказать матери. Она снова почувствовала себя здесь лишней. – Мне кажется, она и сама все поняла. – Сильветта снова повернулась к нише, но слова ее были адресованы Ауре. – Я поняла это по ее глазам в последнюю минуту.
– Ты была с ней рядом?
– О да!
Аура предпочла бы не задавать вопросов, хотя они вертелись у нее на языке. Как Шарлотта умерла? Мучилась? Или просто заснула и не проснулась? Нет, это исключено, раз Сильветта в последнюю минуту смотрела ей в глаза. Неужели…
– Ты меня теперь ненавидишь? – спросила Сильветта.
Пожалуй, Аура просто не хотела слышать того, что пыталась сказать ей сестра, потому так долго прикидывалась, что ничего не понимает. По крайней мере, делала вид.
– Кто-нибудь еще знает? Тесс?
– Не думаю.
– Прислуга? Врач?
– Врач пришел на следующий день. Я закрыла ей глаза и уложила так, как будто она мирно уснула.
– Но как…
– Яд, – улыбнулась Сильветта. – На этом вашем чердаке чего только нет – еще и с инструкциями. В последний момент она, похоже, что-то поняла, но больно ей не было, мне кажется.
– Господи, Сильветта!
– Вообще-то она заслужила умереть в мучениях. Нет, правда. Ее все ненавидели. Слуги, служанки. Даже эти чертовы чайки бились о ее окно и ломали себе шеи. Да и сама она уже не хотела жить. Сотни раз меня умоляла покончить с этим.
Аура молчала.
– Ты меня осуждаешь, – добавила Сильветта, нахмурившись.
– Нет. Нисколько.
– Я на тебя за это не в обиде. Ведь я… – Казалось, Сильветта испытывает облегчение, произнося наконец эти слова, и в то же время она словно удивлялась самой себе. – Боже мой, я ведь вправду ее убила.
Аура подошла к ней и, поколебавшись минуту, обняла:
– Еще не хватало, чтобы я стала тебя осуждать. Если кто и может тебя понять, так это я.
Сильветта спрятала лицо у сестры на плече, но не обняла ее в ответ, просто прислонилась к ней, как кукла.
– Я всегда думала, что человек убивает другого из слабости. Но оказалось, это не так. Никогда я не чувствовала себя такой сильной. Раз – и она никого уже больше не ранит словами. – Сильветта перевела дух. – Это у меня от нее, наверное. Умение говорить гадости.
– Я бросила тебя с ней одну, – сказала Аура. – Ты имеешь полное право меня упрекать.
Сильветта подняла голову и посмотрела на сестру:
– Я влюблена, Аура. А мать пыталась разрушить мою любовь. Она не могла вынести, что я счастливее ее. Какое-то время я надеялась, что смогу ее куда-то переселить, поместить в учреждение для таких, как она, подальше отсюда. Я несколько раз ездила в Берлин. Но она об этом и слышать не желала, говорила, что я хочу запихнуть ее в сумасшедший дом. «Ты дурной человек», – говорила она.
– Ничего в тебе нет дурного, Сильветта. Правда.
Та приподняла голову с плеча Ауры и отступила на шаг.
– Я тебе позавидовала. Когда я поднялась туда, на чердак, чтобы поискать в книгах… средство для нее… я там много чего увидела и прочла, сунула нос во все, что меня прежде никогда не интересовало, – и чуть с ума не сошла от зависти.
– Все это не так уж здорово, поверь мне.
– Ты шутишь?
– Нет.
– Разве не здорово – не стареть, не умирать, наслаждаться жизнью целую вечность? – Обе были сейчас не в том состоянии, чтобы обсуждать подобное, и все же Сильветта исподлобья бросила на Ауру выразительный взгляд. – Разве не здорово, когда имеешь возможность пробовать снова и снова, начинать сначала, пока все не получится точно так, как тебе хочется?
– А еще жить вечно – означает вечно таскать за собой чувство вины, – ответила Аура. – Вечно осознавать свои поражения и быть не в силах что-то изменить. Вечно помнить все, что
