– Герр Долохов? – осведомилась Аура. Джиллиан рядом с ней напрягся, как струна.
– Фрау Инститорис. – Одноглазый кивнул ей. – И ваш… спутник.
Обезьяна сидела неподвижно на левом плече Анатолия Долохова. Длинные седые волосы были собраны в неопрятный хвост. На Долохове был красный сюртук – такой потрепанный, словно он не снимал его последние лет сто. Левый глаз и часть лба скрывала серая повязка, словно клок тумана.
– Что вам нужно? – спросил Джиллиан.
– Я думал, это вам от меня что-то нужно, – возразил русский. – А то зачем бы вы пришли.
– Правда, что мрак в комнатах дворца – следствие вашей болезни? – спросила Аура.
– Я все бы отдал за то, чтобы снова пройтись по его залам и коридорам и самому убедиться, что там происходит.
На мгновение Ауре послышались в тумане шаги, но она не могла понять, раздаются они впереди или сзади. Проклятый туман то пропускал звуки, то проглатывал их.
– Здесь кто-то есть, – прошептал Джиллиан.
Она кивнула, но решила не упускать случая. Долохов должен знать ответы на некоторые ее вопросы. Она медленно подошла к нему, оставив Джиллиана в двух шагах позади. Вблизи она увидела, что глаз, не закрытый повязкой, мутный.
– Я люблю этот дворец, как собственное дитя, – продолжал архитектор. – Вам, наверное, этого не понять. Я построил его так давно. Идеальное жилище для идеальной… – Он смолк, задумался и начал фразу заново: – Дворец Октавианов – совершенное произведение архитектуры.
Аура не была уверена, что согласна с его оценкой, но это сейчас было не важно. Долохов в любом случае не нуждался в ее мнении.
– Даже тот кошмар, что Октавианы поставили рядом, не может испортить мой дворец.
– Аура, – прошептал Джиллиан. – Тут на мосту люди, и впереди, и сзади нас. Целая толпа!
Он взял ее за руку и потянул к парапету, чтобы прикрыть хотя бы спину. За низкой стеной слышалось журчание реки, воды сквозь туман было не видно.
– Я и этот дом – одно, – сказал архитектор. – Уничтожьте здание – и меня не станет. И наоборот: убейте меня – и вы убьете дворец. – Кончиками пальцев он коснулся повязки на глазу. – На один глаз я уже ослеп, и второму недолго осталось. Я и этот дом – это не просто архитектор и его постройка. Мы образуем полнейший симбиоз.
На последней фразе он отвернулся от Ауры и говорил теперь в туман у нее за спиной.
Рука Джиллиана лежала на кармане с револьвером.
– Погоди! – тихо сказала она.
– Он заманил нас в ловушку.
– Зато он с нами разговаривает.
Не обращая внимания на Джиллиана, Аура спросила Долохова:
– Вы знаете что-нибудь о пленнице в замке? Есть там темницы, подземелья, места, где можно столетиями держать кого-то взаперти?
Долохов покачал головой:
– Там даже подвала нет. Вообще-то человека можно запереть в любой комнате, но вы ведь не о человеке спрашиваете, правда? – Он усмехнулся, обнажив дыры между зубами. – Нет во дворце Октавианов никаких подземелий. Только красота, величие, великолепная архитектура.
«Коридоры без окон, узкие лестничные клетки и мрачные чуланы», – подумала Аура. Но вслух спросила:
– Так вы знаете о пленнице?
Архитектор понизил голос, так что слова его трудно было разобрать:
– Не ищите ее тела. Ищите ее дух!
Обезьяна снова залопотала. Она нервно подпрыгивала на плече архитектора, крошечный орден легонько позвякивал.
Джиллиан схватил Ауру за локоть и хотел утянуть за спину, прикрыть собой. Но она вырвалась и встала перед ним.
– София! – крикнула она в туман. – Я знаю, что ты тут.
Смутные очертания, колыхавшиеся за туманом, слились и превратились в ряд человеческих фигур. Сперва только на западной стороне моста, потом и на восточной.
Долохов понурил голову.
– Простите меня, – тихо сказал он, почесывая за ухом обезьяну. – Она пообещала за это пустить меня во дворец. Наконец-то, после стольких лет…
На Софии была длинная накидка с капюшоном. Фигуры у нее за спиной и на другой стороне моста оставались безликой толпой, двумя непреодолимыми стенами из человеческих тел. Их было слишком много даже для Джиллиана.
– Она меня вынудила, – пробормотал Долохов. Аура думала, что он говорит о своей роли подсадной утки. Но он продолжил: – Она сделала меня бессмертным, чтобы я мог закончить постройку. Я лежал при смерти, и она силой навязала мне вечную жизнь. А потом отняла все, что могло придать ей ценность. Мой дворец, мое создание. И мне осталась одна вечность.
Джиллиан вышел из-за спины Ауры.
Ищите ее дух.
Что, черт подери, Долохов хотел этим сказать?
София остановилась в нескольких метрах от Ауры и Джиллиана и одарила их своей неотразимой улыбкой из-под широкого капюшона. И лишь при виде револьвера огорченно покачала головой:
– Ты, стало быть, убийца Нестора?
Аура почувствовала, как Джиллиан одной рукой тянет ее назад. Она медленно отступила на полшага и уперлась спиной в парапет.
София, судя по всему, была без оружия, но это наверняка не распространялось на ее свиту.
– Это твои офиты? – спросила Аура.
София снова улыбнулась обезоруживающей, почти извиняющейся улыбкой.
– Не осуждай меня, – сказала она тихо, чтобы остальные не слышали. – Я тебе не лгала.
– Только умолчала кое о чем.
– Разве это преступление?
Джиллиан направил на нее револьвер:
– Это повод убить тебя.
София покачала головой:
– Как вы думаете, сколько пистолетов сейчас на вас направлено? Десять, пятнадцать? В любом случае достаточно, чтобы вы погибли на месте, если вам взбредет в голову дурацкая идея в меня стрелять. – София подошла еще на шаг. – Аура, скажи ты ему, ради бога, чтоб выбросил свой револьвер в реку. В его собственных интересах. И в твоих.
– Делай, что она говорит.
Джиллиан умел убивать голыми руками, но перед лицом такого противника ему явно не хотелось расставаться с оружием.
– Она не бросает слов на ветер, – добавила Аура. – Они тебя пристрелят.
София склонила голову с выражением ангельской невинности.
Джиллиан, чертыхнувшись, бросил револьвер через парапет. Спустя несколько секунд послышался плеск воды.
– Спасибо.
София подала знак фигурам за своей спиной; трое отделились от толпы и подошли ближе – мужчины в таких же накидках с капюшонами, как у нее. Их лица были скрыты за белыми масками, как на венецианском балу. В обычной жизни это были, вероятно, дельцы, полицейские или чиновники высокого ранга – люди из высшего общества, которые могли себе позволить платить Софии Люминик бешеные деньги за ее балаган.
Их повелительница указала на русского, притихшего у парапета:
– Отведите его во дворец Октавианов и потребуйте от моего имени, чтобы вас впустили. Если они откажутся – взломайте дверь и можете заодно переломать пару ребер этому идиоту-лакею. Проведите Долохова внутрь – пусть ходит свободно, где ему вздумается.
Одноглазый просиял. Обезьяна возбужденно перескочила на другое плечо.
Софию это, похоже, позабавило.
– Ты думал, я тебя обманываю, Анатолий? Еще не хватало!
Голос у нее снова был такой добрый, что у Ауры мурашки побежали по коже.
Долохов пробормотал что-то неразборчивое и пошел за своими проводниками в сторону Мала-Страны. Спустя несколько мгновений их шаги заглохли
