Уже укладываясь, вспомнил о Лаврентии и кучере. Интересно, а они где заночевали? Может, уехали? Хорошо бы, а то ведь под руку смотреть станут.
– Это что? – спросил знахарку, которая мне указала на нужный «ингредиент».
Приличных размеров бутыль, куда налита мутная жидкость. Догадываюсь – самогон, но до спирта ему…
– Тебе требовался спиртус, это самое лучшее, что есть, – спокойно ответила та и сложила руки на груди.
– Его необходимо еще несколько раз перегнать, – мрачно ответил.
– Много пропадет, – укоризненно покачала она головой. – Испарится же!
– Зато оставшееся окажется совершенно другого качества. Пелагея, пойми, это не прихоть, в этом пойле еще примесей полно, от них необходимо избавиться.
– Ладно, сделаю. Чего еще надо?
– За графиней следи, курить не давай, температуру сбивай, – пожал я плечами.
Прополиса наскреб не так много, но на какое-то время хватит. Мед с сотами решил графине давать: он тоже полезен, и пчелиный клей там присутствует. После недолгой заморозки в леднике (второй, отдельно вырытый погреб) в стеклянную вазу (самый подходящий сосуд!) раскрошил пчелиный клей, залил водой и всплывшие ошметки собрал и выбросил. Осталось дождаться Пелагею, – та управилась к обеду и выдала мне примерно пару литров приличного спирта. Горит отменно, на языке градусов много, хотя и делаю скидку на рецепторы парня, который не привык к крепким напиткам (подозреваю, что и не пробовал он их никогда). Залил спиртом прополис, вернее, опустил его в спирт, оставил в погребе. Потребуется его каждый день встряхивать пару раз, а через неделю можно и процедить, лекарство будет готово. К этому времени, рассчитывал я, и плесень подоспеет, правда, как заставить графиню ее съесть, ума не приложу. Ну, если хочет поправиться, то и не на такие жертвы пойдет.
– Пелагея, лекарство готовится, его требуется утром и вечером взбалтывать, а когда окажется готово – приду, – сказал знахарке, собираясь вернуться в деревню к Макару.
– Не пойдет, – отрицательно покачал головой подошедший Лаврентий. – Взялся лечить – лечи! С батей твоим вопрос решил уже: золотой червонец освободил тебя от домашних дел на месяц. А если чего требуется – говори, не стесняйся. И револьвер мне отдай.
С оружием расставаться не хотелось, но и оставить его не мог. С сожалением вытащил и вперед рукоятью протянул. Слуга графини, кивнув каким-то своим мыслям, револьвер взял и, развернувшись, направился к дому.
– Ой, Ваня, зря ты графине надежду дал. Девка слаба, и кровь у нее часто выходит, – покачала головой Пелагея.
– Лихорадило? – задал я вопрос.
– Да, приходилось три раза жар сбивать.
– Хреново, – потер я опухшее лицо. – Необходима еще пара литров спирта. Есть самогон?
– Брага имеется, а как перегонять до нужного тебе состояния, уже поняла, – улыбнулась знахарка.
– И сколько у себя оставила? – прищурившись, посмотрел на нее.
Хм, насчет «прищурился» – загнул, глаза и так как щелочки!
– Литр – очень уж понравилось, – но если нужно…
– Пол-литра давай, – прикинул я, что нам с кучером и Лаврентием этого достаточно будет.
Подружиться с людьми графини необходимо. Нет, не на тот случай, если лечение окажется неудачным (думать не хочу о таком), понимаю, что у знахарки мы «застряли» надолго, и если друг друга подозревать, то неизвестно, к чему придем. Пока Пелагея ходила за «заныканным» алкоголем, ко мне подошел Лаврентий.
– Иван, графиня тебя просит зайти и пояснить, как и когда ты ее лечить станешь.
– Лекарство готовится, сейчас же ей необходимо сил набираться, дышать свежим воздухом, – ответил я ему.
– И что, кровь не станешь дурную выгонять?
– Ты о чем? – сперва не понял я, но потом отрицательно покачал головой, сообразив: – Ни в коем случае! Силы ей необходимы, если можешь – проследи, чтобы питалась как следует.
– С этим беда, и так-то ела мало, а как заболела – и вовсе… – Он не договорил, махнув рукой.
– Понятно, пошли, поговорю с ней.
Лаврентий остановил меня у дверей в комнату, отведенную Марии Александровне:
– Доложить надобно.
Ничего ему сказать не успел, тот перед носом створку двери закрыл. Нет, каково?! Доктора пускать с разрешения? Хм, надо бы мне Марию внимательно осмотреть и ощупать, желательно без одежды… Так, это куда меня повело? Нет, находись в своем родном теле (это тоже ничего, меня все устраивает!) – шансы мог бы иметь, но сейчас-то, блин, подросток я, пусть и не совсем простой!
– Прошу, – отворил передо мной дверь Лаврентий.
Мля! В комнате какие-то благовония, дышать нечем! Она что, сама решила на себя руки наложить?! Быстрым шагом подошел к окну и, не слушая возмущенного возгласа графини, распахнул окно, а потом стал выбрасывать наружу тлеющие и чадящие травы в горшках. Вот что мне ночью покоя не давало, когда на кухне ужинал: какой-то запах присутствовал. Это все скотские пчелы: нос опух и запахов почти не различал. Нет, ну как так можно себя гробить-то, сказал же, что ей чистый воздух необходим!
Глава 3
Обустройство
Настроение отвратное, а еще на тумбочке пепельница и пара окурков папирос имеется. И папироски эти – дамские! Гильза тонкая!
– Курил кто? – произнес сквозь сжатые зубы.
– Что ты себе позволяешь?! – резко встала из плетеного кресла графиня.
Она порывисто ко мне подошла и глаза прищурила.
– Лечиться не желаешь – скажи, – сложил я руки на груди, – время терять не станем.
– Иван! Немедленно извинись, верни благовония и…
– Гроб идти мастерить! – перебил я девушку, а потом взял ее за плечи и тряхнул: – Ты понимаешь, что по краю ходишь?! Хрен его знает, успею или нет тебе лекарство сделать и сумеет ли оно процесс остановить! Дура! Сказал же слушаться! Не нравится – умываю руки! – тряс я графиню и орал на нее, вмиг забыв, как выгляжу, и не думал про какие-то там статусы.
Девушка открывала и закрывала рот, ответить ничего не могла, а меня «понесло»:
– Взять бы да ремнем по мягкому месту выпороть!
– Кого? – испуганно округлив глаза, прошептала Мария.
– Тебя, кого же еще, – ответил и стал немного успокаиваться.
– Да как ты смеешь?!! За одни слова тебя в… в… – Девушка шипела, но сло́ва «каторга» не произносила. – В холодную на пару дней нужно посадить! – наконец-то выбрала она мне наказание.
– Отлично! Тогда настойку себе сама готовь! А лучше всего окна закрой и смоли папиросы, не забыв благовония поджечь. Глядишь, от дыма задохнешься, – не остался я в долгу.
Стоим, смотрим друг на друга. Оба злые. Она-то не привыкла, что ей так могут все высказать. Я же из-за дурости ее буквально взбесился.
– Ладно, извини, – сделал шаг к окну.
– Мария Александровна, не серчай, Иван же хочет как лучше, – раздался от двери голос Лаврентия.
Хм, неожиданно мне на помощь пришел слуга девушки. Наверняка, услышав ругань, вошел, но вмешиваться не стал, сообразил, что правда на моей стороне. Кивнул я Лаврентию благодарно, а графиня переводила взгляд со слуги на меня и начинала успокаиваться. Блин, нельзя с ней так, слишком я резко, девушка слаба, а стрессы ей сейчас ни к чему.
– Объясни, почему нельзя курить и благовониями дышать, – посмотрела она на меня.
– А еще корсет носить пока не стоит, – дополнил я, рассматривая ее фигуру, затянутую в платье. – Благовония, может, и приносят пользу, но в определенных дозах и составах. Тут же, – обвел рукой комнату, – дышать тяжко, горло
