– Ну, поздравляю, молодой отец! Как ощущения?
– Та-ак! Значит, в той справочке…
– Естественно! Почему не сказал, спрашивать будешь? Или понял уже?
– Чтобы чистоту восприятия не нарушать, – проворчал Олег. – А давно стало известно, что ребенок мой?
– Да почти сразу, как родился. Замуж она немного позже вышла, так что тут и гадать не надо.
– А мне почему не сказали?
– Опять за рыбу деньги! Ну, сказали бы, дальше что?
Северов махнул рукой:
– Да это я от избытка чувств. Не могу решить, что дальше делать.
– А тебе ничего решать не надо, давай рассказывай, как все прошло.
Олег кратко обрисовал ситуацию, генерал-лейтенант госбезопасности ненадолго задумался.
– Сделаем так. Закончишь здесь, езжай к себе в Ленинград, занимайся делами, как обычно. Остальное – наша забота. Поручу это дело Мише Ногтеву. Будем разбираться, но мне кажется, в ближайшее время ничего не произойдет. Там тоже не идиоты сидят, тупо шантажировать тебя смысла нет, да и нечем, в принципе. Так что, скорее всего, это закладка на перспективу. В общем, ни о чем не беспокойся, кто предупрежден…
– Тот вооружен! – Олег наконец улыбнулся.
– Вот-вот. А сейчас давай-ка отметим немного, не каждый день ты такие новости узнаешь.
«Вот змей! – подумал Северов. – А не буду отказываться! Мне это сейчас нужно».
Владимир Викторович, поглядывая на летчика, достал бутылку коньяка, Олег положил на стол плитку шоколада. Забелин усмехнулся:
– Вот это правильно. К жене вернешься, надо, чтобы лицо у тебя попроще было.
Выпили малышу на обе ноги, дабы не хромал, потом Забелин подвез летчика до гостиницы, где остановились Северовы. Насте, с удивлением почувствовавшей запах спиртного, Олег отговорился тем, что очень устал, мол, день выдался напряженный. Тем не менее алкоголь свое дело сделал, генерал уснул сравнительно быстро и на следующий день был как огурчик, а там, за заботами, немного отпустило.
Днем 26 августа, когда официальные делегации покинули Москву, Сталин вызвал Северова в Кремль. В кабинете уже находились Берия, Рокоссовский, Жуков, Петровский, Василевский, Мехлис, Молотов и еще несколько человек, с которыми Олег практически не пересекался по военным вопросам, Маленков, Булганин, Каганович и кто-то еще.
Сталин расспрашивал о встречах с руководством комитета «Демократическая Германия», с главами государств-союзников, об обстановке в Европе, потом перешел на проект плана на 1946–1950 годы. Свои соображения Олег давно уже оформил запиской, и Сталин был с ней знаком, значит, спрашивал для остальных присутствующих на совещании. Разговаривали долго, прерывались на легкий ужин, не прекращая, впрочем, говорить о делах, и на чай уже ближе к полуночи. Северов, как куратор некоторых направлений или помощник Берии по другим, говорил и о технике для армии и флота, и о ракетной программе, и о перспективах в науке и технике, и даже о демографии и образовании, а также, разумеется, о связях внутри СЭВ и проблемах внешней политики. На лицах Рокоссовского, Жукова, Василевского, Петровского и Берии он читал полное понимание, с ними все это постоянно обсуждалось, а вот другие товарищи были согласны далеко не со всем. И убедить их по многим вопросам пока не удавалось. Шло все от корня, строительства коммунизма, вернее, отказа от его ускоренного строительства в самое ближайшее время. Сталин не давал дискуссии перейти за рамки приличий, но в остальное не вмешивался, наблюдал. Затрагивался и вопрос о ликвидации национальных территориальных образований. Серьезных аргументов у оппонентов Северова не находилось, больше эмоций и словоблудия, Олег ожидал, что скоро кто-нибудь из них перейдет на личности.
– Вы являетесь таким горячим сторонником коллективной собственности, что можно подозревать в этом не радение за интересы государства рабочих и крестьян, а простую личную заинтересованность! – усмехнулся Мехлис.
– Я являюсь сторонником непротиворечивого подхода к делу, а не горячим сторонником такой собственности. А ваш тезис о личной заинтересованности прошу пояснить.
Лев Захарович только многозначительно хмыкнул, а Сталин вдруг спросил:
– Под Ленинградом вы живете в служебной комнате в доме офицерского состава на базе «Ржевка», какой она площади?
– Двенадцать метров, товарищ Сталин. Стандартная комната, как у других офицеров.
– Да, непорядок получается, – покачал головой Сталин. – Товарищу Северову не предложили новую должность в армии, хотя и оставили в кадрах Наркомата обороны, и жилья своего у него нет. А товарищ Северов из-за своей обычной скромности и невнимания к собственным проблемам постеснялся поставить вопрос. Но это надо исправить. Спасибо, товарищ Северов, вы свободны, можете возвращаться в Ленинград.
Олег попрощался и вышел. Гадать, зачем все это было надо Сталину, он не стал, просто так тот ничего не делает. Со временем все выяснится.
Сидеть на базе и ждать неизвестно чего Олег и не думал. Вернулся, посмотрел на испытания стабилизатора для танковой пушки и вылетел на полигон, где испытывали новый реактивный гранатомет. При его разработке конструкторы ориентировались только на борьбу с танками и другой бронетехникой, пришлось вмешаться и настаивать на других типах гранат, кроме кумулятивной. Полигон был недалеко, и вернуться в Ленинград можно было быстро.
30 августа снова получил приказ прибыть в Кремль. Сталин принял Северова один.
– Гадаешь, что это было 26 августа? – усмехаясь, спросил Иосиф Виссарионович.
– Нет, товарищ Сталин, не гадаю. Вам это было для чего-то нужно.
– Правильно думаешь. Ты так долго докладывал по всем вопросам, чтобы тебе потом можно было вопросы задать. Мне или Берии они бы их задавать не стали, нужен был человек, которого они не считают для себя ровней. А Мехлис просто влез.
Дальше Сталин поставил задачи по ракетному и ядерному проекту, он хотел, чтобы Северов плотнее работал по этим направлениям, не забывая, впрочем, остальные. Еще раз прошелся по оснащению армии и флота новой техникой, отдельно его интересовали трофейные линкоры и авианосец. Работы с ними было много, но это имело смысл. Олег подробно рассказал, как видит их модернизацию. Оснащение бывшего «Синано» и строящихся в Европе авианосцев будет сразу ориентировано на реактивную авиацию. Затронули и эту тему, а затем перешли на ракеты для кораблей и самолетов. Здесь близкий успех не ожидался, но работы велись активно. Затем Сталин интересовался новыми проектами подводных лодок и ходом строительства типа Е (по факту –
