Олегу не сиделось на месте, усталость его не брала, осназовцы, прекрасно понимавшие его состояние, сократили обед до минимума. Не успели отойти от места привала и на пару сотен метров, как летчик увидел стоящего на тропе индейца. Группа остановилась, настороженно оглядываясь вокруг, но туземец стоял спокойно, с интересом рассматривая незнакомцев. Из зарослей показались еще несколько человек, они стали подходить ближе, один из них с вопросительной интонацией что-то произнес. Проводник почему-то молчал, то ли не знал этого языка, то ли соображал медленно, а вот какая муха укусила Северова, он впоследствии объяснить не мог. Генерал нахмурил брови и громко сказал:
– Бамбарбия киргуду!
Индейцы пали ниц.
Перед выходом в сельву Кутькин вызвался помочь нанести на лицо краску, погруженный в свои мысли летчик не возражал, и Тимофей ловко нарисовал на физиономии начальника тигриную морду. Проводник удивился и потихоньку спросил у одного из осназовцев, что это значит. На что подкованный старший сержант, начинавший еще с Гладышевым, рассказал о самурае по имени Черный Тигр. Тигры в Южной Америке не водятся, пришлось провести аналогию с ягуаром, венесуэлец проникся.
Проводник, наконец, вышел из ступора и стал говорить, показывая на Северова и тыча пальцем в небо. Один из индейцев, пожилой мужчина со шрамом на плече, отдал приказание, и пара подростков, мальчик и девочка, вскочили и побежали по тропе назад.
– Он велел им позвать повелительницу воздуха, ну, я не знаю, как перевести точнее. Надо подождать, скорее всего, это старейшина. Старуха может что-то знать, не зря же за ней послали, – пояснил проводник.
– Скажи им, чтобы вставали, нечего на земле валяться, – проворчал генерал, недовольный задержкой.
Тратить время на пустые разговоры не хотелось, но был шанс узнать что-нибудь полезное, так что приходилось ждать. Минут через двадцать показалась целая куча индейцев, от мала до велика, они подошли ближе, толпа расступилась, и изумленный Северов обнаружил Настю, также вытаращившую глаза от удивления. На супруге были только берцы и пышный головной убор из перьев, на шее висело украшение в виде диковинного зверя с оскаленной пастью, в лапах он держал диск с изображением Солнца. Молодая женщина на несколько мгновений замерла, потом бросилась мужу на шею, индейцы восхищенно загомонили. Проводник сказал несколько слов, Настя повернулась к туземцам и сделала успокаивающее движение руками, шум стих, все снова повалились на землю, а группа стала медленно отходить по направлению к большой поляне, куда уже был вызван автожир. Индейцы остались лежать, но, когда осназовцы отошли подальше, встали и последовали за ними, не приближаясь, впрочем, ближе границы видимости. Транспорт пришел через час, перед погрузкой Северов снял с жены головной убор и отдал ей свою рубашку, ничего другого не оказалось.
Настя успела рассказать, что ведущий «Мустанг» смог зацепить ее самолет очередью из своих крупнокалиберных пулеметов и повредить левое крыло и хвост. «Фьюри» перестал слушаться рулей, пришлось покинуть машину. Пилот ведомого истребителя в азарте вылез вперед, неудачно сманеврировал и задел своего командира, в результате обе машины рухнули на землю. Потом летчица прервала свой рассказ, от пережитого волнения, связанного с неожиданным возвращением к мужу, ее затрясло, пришлось дать выпить слегка разведенного спирта, после чего толком говорить она уже не смогла. На небольшом перевалочном аэродроме уже ждал Ил-12, который и доставил всю компанию на базу Маракайбо, Олег отнес Настю на руках домой, вымыл ее и уложил спать, а сам некоторое время посидел рядом, с нежностью глядя на безмятежно спящую жену, и пошел в штаб. Булочкин и другие уже все знали, поэтому только похлопали по плечам и стали говорить о делах.
О своих приключениях летчица рассказала утром следующего дня.
– С парашютом я выпрыгнула нормально, приземлилась на небольшой полянке, как и хотела. Не успела толком осмотреться, из леса целая толпа индейцев выскочила и ко мне. Первым делом меня из комбеза вытряхнули и стали восхищаться.
– Чего делать? – удивился Олег.
– Ну вот с такими лицами вокруг встали, – Настя изобразила на лице гримаску, должную обозначать восхищение, – руки подняли и глаза закатили.
Северов хмыкнул, летчица тоже улыбнулась, потом сдвинула бровки:
– Сейчас-то смешно, а я тогда перепугалась. В глухом лесу, голая, вокруг два десятка мужиков и тоже, к-хм, неодетые. Но ничего, еще повосхищались и к себе в селение повели. Добрались только к вечеру, хотя мне показалось, что по прямой не так уж далеко. Но хорошо, что обувь оставили, а то бы я ноги поранила, не привыкла ведь босиком ходить. Я знала, ты меня искать будешь, надеялась, но понимала, что не так это будет просто, даже когда обломки самолета найдешь. Кормили нормально, в смысле мне хватало. Несколько раз в день в ручье мылась, но далеко от селения отходить мне не давали. Рядом вообще всегда кто-нибудь был, пара мужчин, несколько женщин, дети вообще не отходили. Поселили в хижине в центре селения рядом с площадью, на ней все три дня народ собирался. Судя по тому, сколько их, тут и из соседних деревень приходили. На меня этот головной убор из перьев нахлобучивали и из хижины выводили, народ снова восхищался, потом спорить о чем-то начинал. Когда говорили слишком уж темпераментно, я их успокаивала, руки вот так поднимала, они замолкали, кланялись и уходили. Так каждый день. А еще надо было на табуретке, видимо, что-то типа местного трона, сидеть, а люди мимо ходили и кланялись. Все бы ничего, но ведь мы друг друга совсем не понимали, очень хорошо, что ты, наконец, меня нашел.
– А то так бы и сидела на своей табуретке, извини, троне, королева с голой попой.
Настя пожала плечиками:
– Если бы все кругом одетые были, а я голышом, то некомфортно, а так… Не самая важная проблема.
Позже Северов расспросил проводника, его интересовало, что говорили индейцы. Оказалось, что жена была не королевой, а бери выше, богиней! Понятно, спустилась с неба, одним движением рук прекратила свару между селениями. Тут тоже все оказалось просто, соседняя деревня, которая не располагала богиней в качестве гостьи, просто признала свое поражение в
