Ловец счёл за лучшее поклониться пониже.
Странные они тут, демоны побери. Храм вроде бы, старик при богатой стреле, а даже не спросил, верует ли Эварха. Словно это было неважно.
Эх, как там девчонка Хаэльдис? Всё ли с ней хорошо? Ловец с некоторым раздражением признался себе, что беспокоится о ней больше, чем о пропавшем перстне с черепом.
Встреча и впрямь состоялась. Только уже не в храме, а в настоящем дворце, куда ловца привезли в закрытом экипаже, под охраной четвёрки вооружённых короткими мечами воинов.
Там его отвели в комнатку без окон, освещённую лишь свечами, однако обставленную со всеми удобствами, и оставили наедине с весьма приличным обедом – хотя по времени и для завтрака было рано. Так что ловец по крайней мере наелся.
Потом Эварха дремал на узком топчане, расслабившись – как всякий охотник в ожидании добычи, копя силы для схватки.
Он давно научился чувствовать время. Очень полезное умение, когда ты то и дело попадаешь в разные его потоки или бродишь по Междумирью, где ни ночи, ни дня. Около полудня в замке заворочался ключ, и на пороге явился давешний старик, только не в исподнем, прикрытом шубой, а затянутый в парчовое священническое облачение, такой суровый на вид, что впору было испугаться. За спиной старика застыли те же четверо мечников.
– Его высокопреосвященство монсиньор кардинал желает видеть тебя, Эварха-ловец.
По тёмным коридорам, устланным коврами, мимо застывших в нишах статуй и ваз, его провели в залу, к богато сервированному столу. На стенах вперемежку висели лики Спасителя, перечёркнутые стрелы Его, золочёные и деревянные, и картины вполне мирского содержания. Если не сказать, фривольного – Эварха отвёл глаза от полотна, изображавшего игры полуобнажённой девы и некоего фавна. Дева притворно смущалась, фавн проявлял настойчивость. Но эта была ещё вполне невинна по сравнению с висевшей рядом и являвшей, так сказать, развитие событий.
За столом восседал толстяк в багряной рясе и вкушал жареного каплуна. Он махнул рукой – сверкнули внушительные золотые перстни, – и ловца подвели ближе. Свободу ему не ограничивали, но и сесть никто не предложил.
– Значит, ты и есть тот прознатчик, которого слуга наша выловила в Междумирье? – Взгляд у толстяка оказался неожиданно острый.
– Я не прознатчик.
– Может быть, может быть… – сощурился толстяк. – Но, как мне передали, ты бывал в Игнисе. Видел некий обряд, связанный с древней тварью… Расскажи-ка о нём подробнее.
Эварха принялся рассказывать, а кардинал время от времени задавал вопросы, на редкость, как признал Эварха, толковые. Может, в грех чревоугодия он и впадал, но магом был явно дельным.
Выслушав, кардинал переглянулся со старым викарием.
– Безусловно, трансформа высшего порядка, Уго. Для святой магии вполне доступно, а вот мы себе этого позволить не можем… Зато можем кое-что другое. Как тебя там, ловец! Говоришь, ты был принят в монастыре Сил Святых? Что ты там видел?
Ловец отвечал на вопросы, которые задавали уже и Уго, и кардинал по очереди – задавали быстро, чётко, не позволяя ему обдумывать ответы. Это был уже не допрос – проверка, кое-что об Игнисе в целом и о монастыре Сил Святых они и сами знали, и теперь желали убедиться, что ловец не лжёт.
– Что ж. – Кардинал отложил так и не доеденную ножку каплуна. – Я вижу, тебе можно верить, ловец. Ты принёс нам важные вести – мы бы тебя наградили и отпустили восвояси…
– А что мешает? – рискнул Эварха.
Кардинал усмехнулся, отхлебнул из серебряного кубка.
– Надобно сперва искупить вину перед святой Церковью Спасителя. Эй, Грегор!
Один из мечников шагнул ближе, и не успел Эварха дёрнуться, как на него накинули тонкий тугой ошейник. Замочек защёлкнулся, шею немедленно сдавило, ловец захрипел, вцепившись в плотную, упругую ленту, не дававшую дышать. В глазах потемнело, однако ещё миг – и удушье отпустило, только шея неимоверно чесалась. Эварха ловил ртом воздух, чувствуя, как странный зуд пронизывает его, отдаваясь в глазных яблоках и костях. Чужая магия устраивалась внутри, свивала себе гнездо, до поры до времени впадая в спячку.
А сам ошейник исчез. Пальцы ощущали лишь чистую кожу.
«Вот дела, – уныло подумал Эварха, – только зловредного червеца избыл, и на тебе, новая напасть! Что за манера у всех в последнее время – что-то в меня запихивать?!»
– Вот так, – удовлетворённо сказал кардинал. Ни он сам, ни викарий Уго даже бровью не повели. – Ошейник этот считай за епитимью, ловец. Заклятие удушит тебя, коль не выполнишь возложенное поручение и не вернёшься к оговоренному сроку. Неизысканно, признаю. Даже банально – да зато надёжно.
– А что делать-то надо? – буркнул ловец, всё ощупывая шею. М-да, не зря он святошам никогда не доверял! Подловили, как мышку на сыр…
Впрочем, в отличие от Игниса здесь он не чувствовал магии Спасителя. Не было её ни в ошейнике, ни в расписной каморке, куда попал утром, ни в заклятиях, коими угощал его викарий Уго Тремоледа. А в Игнисе сила Спасителя была повсюду, словно растворённая в самом воздухе – уж её-то Эварха знал хорошо! Белая, жгучая, сухая сила. И отец Бенедикт, и монахи, и в особенности отшельник – все они были до краёв ею полны, ею творили заклятия, ею осеняли верующих.
– Что надо делать, говоришь? – Его высокопреосвященство, так и остававшийся до сей поры безымянным, ловко разделал ножом остатки каплуна. – Да будет тебе известно, ловец, мир Игнис впал во грех гордыни. Впал до такой степени, что возомнил себя равным Спасителю. Можешь такое себе представить? – В глиняный горшок на полу полетела обглоданная кость. – Лет двести назад это многим не понравилось, и Церковь Спасителя раскололась. Большинство клира и верующих осталось на Игнисе, продолжая впадать во грехи, а часть ушла. Здесь, в Идиллии, мы живём тихо и смиренно, а вот Игнис не оставляет мысли… нет, не вернуть отпавших, но отомстить. Ибо гордыня рождает ненависть, верно, Уго? Они, в ослеплении своём, решили, что могут нести Слово Спасителево и само спасение вместо Него, и первыми в их списке – мы. Оружие для этого ковалось долго… – Брякнула ещё одна кость. – Ты видел его там, ловец. Это существо, трансформу. Жизней своих адептов они тоже не пожалели, шпионов мы ловили преизрядно, и будь ты шпионом… – Кардинал перевёл дух и вытер руки полотняной салфеткой. – Будь ты шпионом, завтра бы уже болтался на уютной виселице напротив Жестяных ворот. Но ты не такой, ловец. Не такой, я вижу.
Эварха пожал плечами – мол, не такой, и хорошо, однако предчувствия его одолевали самые дурные. Такие методы убеждения, как зачарованный ошейник, в благих делах не используются.
– Всякий, восстающий против Игниса, свершает угодное
