Дни сделались такими насыщенными и яркими, что Маре порой казалось, будто она видит волшебный сон. Временами приятный, как в тот момент, когда Бьярн, зацеловав ее всю, торжественно сообщил, что теперь позовет и Рейвена с Эрлом, чтобы они своими глазами увидели, что с ней все в порядке.
— Они здесь? — ахнула Мара.
— В замке, да! Я пошлю за ними.
Эрл с писком кинулся на шею, обвил своими маленькими руками.
— Марунечка!
Рейвен со смущенной и немного растерянной улыбкой — неловко ощущал себя посреди роскоши, и этим они были схожи с Марой — подошел и прижал к груди обоих. А Бьярн заключил всех троих в свои широкие объятия.
— Рейвен, вы ведь еще не скоро уедете? — спросила она. — Я заранее скучаю!
Радость от встречи сразу поблекла, когда она подумала об их отъезде.
— Ну, — Рейвен смущенно взъерошил волосы. — Такое дело… Мы не уезжаем! Наоборот, совсем скоро в столицу прибудут лестаты нашего клана.
— Я уже отправил посланника с письмом от Рейвена, — подтвердил Бьярн, наслаждаясь изумлением Мары. — Пришлось выдержать сложную беседу с отцом, но, думаю, скоро в закон внесут кое-какие поправки относительно лестатов… Хотя не стану забегать вперед.
— О, Бьярн! — Мара кинулась на шею любимому. — Я думала, ты его ненавидишь!
— Понимаешь, — помрачнел Бьярн, — здесь не все так просто. У нашей семьи с разумной нечистью свои счеты. Два старших брата моего отца погибли именно из-за разумной нечисти… Не из-за лестатов, но это неважно. Отец, одолеваемый горем, развязал войну, убивая без суда, следствия и права оправдаться. Этого больше не будет… Иногда люди оказываются куда опаснее. Мы до недавнего времени даже не подозревали о том, какие порядки установились на севере Симарии. Здесь многое придется обсудить и изменить. Одно могу сказать наверняка: господин Грир еще не знает о том, что годы его наместничества закончились, но в Холодных Холмах для него уже приготовлена комната, С Горгом же разговор будет коротким.
— И твой отец вот так послушал тебя?
Бьярн улыбнулся.
— У прошедшего испытание наследника ровно столько прав, сколько у самого Вседержителя.
— Бьярн, как великодушно с твоей стороны — позаботиться о лестатах.
— Какое там великодушие, чистой воды эгоизм! Я просто не захотел расставаться с нашим мальчуганом. А толковые травники ни в одном городе не помешают.
Маре стало так легко на душе. Но потом она вспомнила про Ивара, а следом — про мерзавца Лейраса, таскающего его всюду за собой.
— Нет, Ивар невиновен, — развеял ее опасения Рейвен. — Я проверил, он не прикоснулся к человеческой крови ни разу за все это время, хотя негодяй вынуждал его. Не давал ему настойки живисила, только обычную человеческую пищу. Ивар мучился от постоянной неутихающей жажды, а гад уговаривал и обещал преподнести ему в подарок девочку. Крови Лейраса было слишком мало для того, чтобы утолить жажду… Удивляюсь стойкости паренька — он всегда отвечал отказом.
— А Лейрас… — с трудом произнесла Мара, ощущая, как начинают дрожать руки.
Бьярн крепко прижал ее к себе, согревая.
— В Холодных Холмах. Ждет суда, — коротко бросил он.
Больше о нем не заговаривали.
Иногда волшебный сон, в который внезапно превратилась жизнь, становился тревожным. Как утро следующего дня, когда невеста должна была познакомиться с семьей жениха.
Мара вся издергалась, пока молоденькая швея подшивала платье. Платье нравилось Маре за неброский цвет и силуэт, идеально смотревшийся на фигуре. Но вдруг она покажется в нем совсем простушкой? Однако в любом другом наряде она станет чувствовать себя неестественно и скованно.
— А как мне тебя называть? Михаил? — волнуясь и неосознанно покусывая ногти, спрашивала она. — Я не могу. Ты для меня Бьярн, и точка. Но твоим это не понравится…
Бьярн осторожно отвел ее руку ото рта.
— Называй Бьярном, птаха. Мама поймет. Она сама называет отца другим, тайным именем, сохранившимся еще со времен его испытания.
— Они примут меня?
Мара подняла лицо на Бьярна, в глубине больших синих глаз плескался ужас.
— Уверен, что да.
— А если нет?
— Я все равно хотел пожить какое-то время в Соувере, где ты станешь учиться в Академии медицины. Аристократ из малоизвестного рода и его юная жена. Придется снова на какое-то время взять себе другие имена: никто не должен знать, что я наследник. Только в этот раз у нас будут деньги и возможности. А еще друг у друга будем мы. До восшествия на престол еще несколько лет, нам некуда торопиться. Окончишь Академию, а потом можно отправиться в путешествие.
— Да я напутешествовалась как-то, — хихикнула Мара.
И все же надежда на то, что они с Бьярном будут жить вдвоем несколько лет вне стен замка, наслаждаясь друг другом, придала ей сил. Неужели она действительно сможет поступить в Академию? Исполнить свою мечту? От одной мысли кружилась голова! И предстоящая встреча с родителями больше не пугала.
— Готова? — спросил Бьярн, предлагая локоть своей юной спутнице.
И она, раскрасневшаяся, тоненькая, бесконечно очаровательная, хоть и не догадывалась об этом, решительно наклонила хорошенькую головку.
— Да!
ГЛАВА 58
К центральному входу Академии медицины, у которого начиналась Аллея Памяти, подъехала карета. Герб на карете притягивал заинтересованные взгляды — кого из благородных принесло в Академию в столь ранний час? Но любопытные почти сразу разочарованно морщили носы. На гербе не было изображения медведя, орла или барса, трех главных аристократических ветвей Симарии. Любой более или менее известный род правдами и неправдами добивался того, чтобы на гербе изображена была хотя бы когтистая лапа или, на худой конец, клюв или клык. Увидев изображение медведя, вставшего на дыбы, — символ правящей династии, — зеваки попадали бы на колени. А сейчас они только переглянулись, ухмыляясь. Ну что за герб такой — обхохочешься: заяц на синем поле. Видать, побочная ветвь, ведущая начало от бастарда.
Правда, когда они увидели выходящего из кареты молодого мужчину, желание ухмыляться резко пропало: такой разок даст
