- Я поражен, - ответил Сорен. Кингсли посмотрел на него поверх очков.
- Просто прочти, Кинг. Церковь называется «Путь, Истина и Жизнь», и они пытаются захватить Манхэттен. Те люди, которые протестовали против «Мёбиуса», являются частью этой церкви.
- Ты уверена?
- Да, я спрашивала их, когда была там в прошлый раз. Они пытались доказать, что стрип-клубы эксплуатируют женщин.
- Что ты сделала?
- Ослепила их.
- Не поощряй плохое поведение, - сказал Кингсли и пригрозил ей пальцем. - Если они думают, что снова увидят твою грудь, мы никогда не избавимся от них.
- Мы не избавимся от них. Именно это я и пытаюсь донести до тебя. Они хотят захватить весь город. Парень, который управляет этим местом, кусок дерьма. Он священник Божьей кары и адских мук, хочет вывести содомию на уровень федерального преступления, объявить стрип-клубы и порнографию в любой форме вне закона, запретить общественным школам преподавать теорию эволюции и сделать аборты тюремно-наказуемым преступлением. А еще, они ненавидят католиков. Они считают папу Антихристом.
- И какое это отношение имеет к нам? - поинтересовался Кингсли. - Я имею в виду, кроме того, что ты феминистка, он католический священник, а содомия мое любимое хобби?
- Ты не слушаешь, - зарычала Блейз, щелкнув пальцем для привлечения внимания. - Губернатор Нью-Йорка лучший друг преподобного Фуллера. Его жена и жена мэра вмести ходят по магазинам. Этот парень даже произносит вступительную молитву на всех мероприятиях в Олбани. Церковь богата, могущественна и хочет забрать всю нашу свободу. Преподобный Фуллер словно злой Билли Грэм под кислотой, и мы должны его остановить.
- Я однажды встречался с Преподобным Грэмом, - сказал Сорен, закинув ноги на стол Кингсли. - Хороший человек. И сейчас пытаюсь представить его под кислотой. Только для мысленного эксперимента.
Но Кингсли не слушал. Он смотрел... изучал... пялился... видел...
Вот оно. Именно здесь.
Кингсли открыл ящик стола и достал пачку купюр, перевязанных бумажной лентой.
- Вот, - ответил он, протягивая деньги Блейз и снимая очки.
Блейз обняла его за шею и поцеловала в щеку.
- Merci, monsieur, - ответила она. - Обещаю, сегодня в постели я отработаю каждый пенни. И завтра. И послезавтра...
- Считай это платой за наводку, - произнес Кингсли.
- За что?
- За это. - Он поднял газету, указывая на черно-белую фотографию. - Я нашел клуб.
Кингсли был рад видеть удивленные глаза Сорена.
- Что это? - спросила Блейз.
- Эта церковь купила у города пятиэтажный заброшенный отель, - объяснил Кингсли. - В газете пишут, что они превратят его в новую штаб-квартиру церкви. Там есть бальный зал, бар и пятьдесят гостиничных номеров. В дополнение прилегающий паркинг. Это наш клуб.
- Ты собираешься купить это здание для своего клуба? - с сомнением спросил Сорен.
- Черт возьми, да, - ответил Кингсли.
- Ты серьезно? - уточнила Блейз. Она была испугана и возбуждена. Возможно, он уговорит Блейз на анальный секс, много анального секса. Ему стоит чаще ходить на антицерковные крестовые походы.
- Убийственно серьезен, - заверил Кингсли. Он не мог оторвать взгляда от фотографии в газете. Все выглядело так, как он и мечтал. Он не испытывал этого ощущения судьбоносности, этой правильности в том, что делал, с того дня, когда впервые положил глаз на семнадцатилетнего Сорена, сидящего за роялем в часовне в штате Мэн двенадцать лет назад. Отель был его. Он принадлежал ему. И он мог закрыть церковь, совершив удачную сделку - прихлопнуть двух зайцев одним флоггером.
- Но торги уже состоялись, - заметила Блейз. - Теперь здание принадлежит церкви.
- Мне все равно. Я выкуплю его у них или украду. Но, прежде чем я сделаю то или другое, мне нужно узнать больше об этой церкви. Ты знаешь их? - спросил он Сорена.
- Слышал, - ответил Сорен. - То, что я слышал, безусловно, заставляет задуматься. Церковь политически активна - полноправный член Религиозных правых. Я твердо верю в разделение церкви и государства. Так лучше для государства. Лучше для церкви. Лучше для всех. Именно они, кажется, настроены превратить Америку в евангелическую христианскую теократию, которая, как ты можешь себе представить, относится к католикам не лучше, чем к язычникам подобным тебе.
- Ты должен спросить у Сэм о церкви, - добавила Блейз. - Это она показала мне статью в газете. Она все о них знает.
- Сэм? Кто такая Сэм? - спросил Кингсли.
- Сэм работает в клубе, - ответила Блейз. - В «Мёбиусе». В твоем «Мёбиусе»?
- Сэм. Она новенькая? - Он не мог представить бармена под именем Сэм.
- Она начала месяц назад.
- Почему ты знаешь это, а я - нет? - спросил Кингсли.
- Потому что ты не обращаешь внимания на клуб, кроме тех случаев, когда хочешь переспать с одной из танцовщиц.
- Может, ты и права. Итак, кто такая Сэм?
- Сэм новый главный бармен. И она потрясающая. Очень умная и смешная. У нее своя история с церковью Фуллера, плохая история.
- Насколько плохая?
- Она мне почти ничего не сказала, только то, что, если церковь Фуллера переезжает, переезжает и она. Что было бы печально, потому что она угощает меня бесплатными коктейлями.
- Потому что ты моя девушка? - спросил Кингсли. - Сабмиссив? Кто ты там еще?
- Нет, глупенький, - Блейз закатила глаза. - Потому что я нравлюсь ей.
- Нравишься ей?
Блейз уставилась и многозначительно посмотрела на него.
- Я. Нравлюсь. Ей.
- Кингсли, думаю, твоя бывшая девушка, в настоящее время сабмиссив, пытается сказать, что твой бармен лесбиянка.
- Почему ты еще в моем кабинете? - поинтересовался Кингсли.
- Ты вызвал меня, - напомнил ему Сорен.
- И когда ты начал делать то, о чем я просил?
- Обещаю, это больше не повторится, - ответил Сорен и встал. - Если ты больше не нуждаешься во мне в своем божественно вдохновленном стремлении построить самый большой БДСМ-клуб в мире, то мне нужно написать проповедь.
- Ступай, - разрешил ему Кингсли. - Ты сделал достаточно. Ты... - он указал на Блейз, - ты не уходи из дома. Я вернусь через несколько часов, и твое присутствие потребуется в моей постели.
- Куда ты идешь? - спросила Блейз, пока Кингсли снимал жакет со спинки кресла и шел к двери.
- В «Мёбиус», - ответил Кингсли. - Мне нужно соблазнить лесбиянку бармена.
Глава 13
Кингсли вошел в «Мёбуис» через парадную дверь, а не через черный вход, как обычно. Он хотел быть незаметным, а вход через дверь для персонала скомпрометировал бы его анонимность. Мужчина собрал волосы в хвост, и вместо костюма надел джинсы, черную футболку
