- Согласен, - добавил Сорен. - За Кингсли. Vive le roi.
Кинг громко сглотнул и поднял бокал.
- За меня, - сказал он. - И за трех моих самых близких друзей в мире.
- Трех? - переспросила Сэм.
- Бармена, блондина и бухло.
- И за «Восьмой круг», - добавил Сорен, поднимая бокал. - Однажды я выпорю тебя за это название.
- На это и рассчитывал, mon ami.
Они чокнулись бокалами и выпили шампанское. Это была первая порция алкоголя, которую Кингсли выпил за несколько недель. Он упивался работой и счастьем с тех пор, как Сэм вернулась к нему; он не нуждался ни в каком другом опьяняющем средстве.
- Твои поданные ждут тебя, - сказала Сэм. Кингсли допил шампанское и поставил бокал на барную стойку. Он поправил жилет и провел рукой по волосам.
Он шагнул вперед.
- Кингсли?
Кинг посмотрел на Сорена.
- Jeg elsker dig, - сказал Сорен.
- Ненавижу, когда ты говоришь на датском, - ответил Кингсли.
- Я знаю.
- Ты мне скажешь, что это значит? - спросил Кингсли, слишком счастливый, чтобы быть более чем игриво раздраженным.
- Это означает удачи.
Кингсли улыбнулся в ответ Сорену, подмигнул Сэм и уже знал, что сказать.
Он подошел к выступу, который выходил на зал внизу. Они ожидали увидеть сотню, может быть, две сотни человек. В зале с легкостью можно было насчитать все пять. Он видел финансистов, генеральных директоров, художников, артистов, поэтов, политиков и плебеев. Он видел кого-то и никого, и все это были его люди. Он будет охранять их ценой своей жизни. Девять месяцев назад ему больше всего на свете хотелось забраться на дно бутылки и утонуть в наркотиках. Теперь перед ним было пять сотен причин жить. А позади него, по обе стороны от него, стояли две его самые важные причины жить.
Собравшаяся толпа медленно утихла в его присутствии. Когда наконец воцарилась тишина, он улыбнулся им и громким, четким голосом произнес одну единственную фразу:
- Добро пожаловать в Королевство.
Глава 42
Где-то в Лондоне.
2013
Когда Кингсли закончил свой рассказ, из радионяни донесся тихий вздох. Грейс посмотрела на Кингсли и улыбнулась.
Она встала, поманила пальцем Кингсли, и он последовал за ней вверх по короткой лестнице и дальше по темному коридору. В комнате уже горел свет, миниатюра воздушного шара из окрашенного стекла. Игрушечная лампа отбрасывала на стены оттенки красного, синего, зеленого и золотого, рисуя радугу света вокруг Фионна.
- Почему не спишь? - спросила Грейс, перегнувшись через край кроватки и нежно положив руку на спинку сына. - Ты знаешь, что у нас гости? Кое-кто хочет познакомиться с тобой.
Кингсли посмотрел на мальчика в колыбели, одетого в бледную сине-белую пижаму. У него была копна светло-русых волос на головке, ярко-голубые глаза матери и торжественное выражение лица. Такой серьезный взгляд на таком маленьком мальчике. Кингсли чуть не рассмеялся над ним.
- Можно? - спросил Кингсли, не глядя на Грейс. Он не мог отвести глаз от Фионна.
- Конечно, - ответила Грейс. - Ему нравится на ручках.
Кингсли осторожно вытащил мальчика из кроватки и прижал к груди. Грейс дала ему мягкое голубое одеяло, которое Кингсли обернул вокруг спины и головы Фионна.
- У тебя хорошо получается, - заметила Грейс. - Но у тебя больше практики, чем у меня.
Кингсли улыбнулся и ничего не ответил. Он не мог отвечать. Он не мог говорить. Ни слова.
Кингсли усмехнулся, и Грейс, без секундного замешательства, подняла руку к его лицу и смахнула слезы с его щек.
- Merci, - прошептал он и поцеловал Фионна в макушку. Он пах как младенец, как его собственная Селеста. Чистый аромат лавандового мыла и невинности. - У нас с Фионном есть кое-что общее.
- И что же это? - поинтересовалась Грейс.
- Мы оба живы благодаря Сорену.
- Да. Думаю, вы оба. - Грейс снова прикоснулась к его лицу, смахивая еще одну слезу. Кингсли усмехнулся над собой. - У тебя получается лучше, чем у Норы, когда она держала его в первый раз. Она сделала это примерно за три секунды до того, как вернуть его мне и разрыдаться в объятиях Закари. Он безжалостно дразнил ее по этому поводу.
- Он прекрасен. Неудивительно, что она плакала.
- Они с Закари долго говорили о Фионне, - продолжила Грейс. - Они могут разговаривать часами.
- О чем они говорили? - спросил Кингсли, поглаживая Фионна по спине.
- О том, чтобы Нора стала крестной Фионна.
- Я думал, она уже.
- Так и есть. Но я поговорила с Закари и, учитывая все...
- Ты хочешь, чтобы она стала его законным опекуном?
- Да. Если что-то случится со мной или с Закари, мы хотим, чтобы она заботилась о Фионне. Она пока не сказала «да».
- Она и не согласится.
- Закари уговаривает ее.
- Я думал, у него есть брат?
- Есть, и у меня есть братья и сестры, родители... Но не приведи Господь, я хочу, чтобы он был с Норой, и Закари хочет того же. Я хочу, чтобы он был с тем, кто знает правду о нем, с тем, кто знает, как он появился, и кто будет любить его из-за этого, а не вопреки этому.
И Фионн будет рядом с Сореном, о чем Грейс не сказала. Но ей и не нужно было этого делать.
- Она недостаточно доверяет себе. Но я не могу придумать никого лучше для воспитания его, если что-то случится, - ответил Кингсли и говорил это серьезно.
- Как и мы.
- Я поговорю с ней, - пообещал Кингсли.
- Правда? Пожалуйста, - попросила Грейс. - Завтра его первый день рождения. Не могу поверить, что моему малышу уже годик.
- Я до сих пор не могу поверить, что он здесь, - сказал Кингсли, крепче прижимая к себе Фионна. Мальчик, казалось, не возражал. Он снова заснул и тихо пускал слюни на рубашку Кингсли. Ничего такого, к чему бы он не привык. - Я и представить себе не мог... Да и кто бы мог представить? Он священник.
Грейс улыбнулась, и на ее лице появился легкий румянец.
- Не знаю, что на меня нашло, когда я попросила его, - призналась Грейс.
- Ты не обязана рассказывать мне, что произошло, - сказал Кингсли. - Это касается только тебя и его.
- Но мне нужно кому-то рассказать. Я не изменяла своему мужу. Он разрешил мне пойти повеселиться, как он сказал. Никаких правил. Все, что я захочу или в чем нуждаюсь. Я была подавлена, и он это знал. Нора помогла ему. Он думал, она и мне сможет помочь.
- У Норы необычные методы помощи нуждающимся. Но они
