Только сейчас я понял, что это говорило существо с желтыми глазами. Оно стало выглядеть совершенно иначе. Его глаза сияли. Он выпрямился, словно титан, которому стало тесно в собственной плоти. Он улыбнулся мне, и эта улыбка могла заставить содрогнуться демона.
— У нас обоих одно и то же имя: Эл Бекетт, — продолжал он, и его голос прозвучал, словно музыкальный аккорд. — Поскольку доктор Эл Бекетт считал меня своим сыном, и он является в то же время твоим отцом, я должен по законам логики считать тебя своим братом.
Желтые глаза метнули фонтан искр. Чудовищная рука стиснула какой-то прибор и раздавила его, не почувствовав этого.
— Прочитайте, капитан, что написано в вашей записной книжке, — снова прогремел голос.
Маленький пират согнулся, словно сложившийся перочинный нож, и принялся лихорадочно листать свой блокнот.
— Доктор Эл Бекетт в последнее время неоднократно высказывал пожелание отыскать своего старшего сына Эла Бекетта, жившего в Англии. Потом он оплатил ему дорогу в Джорджтаун, и именно он финансировал школу Дибертона.
Снова на стол обрушился кулак, более похожий на паровой молот.
— Хватит, Хонигрев… Эл Бекетт всегда был мошенником. Его мечта заключалась в том, чтобы сделать из меня ярмарочного монстра. А старшего сына он хотел видеть владельцем созданного мной сказочного мира. Он хотел отобрать его у меня, как и у Фрэнки Бойда, принадлежащего к той же расе, что и я… Я знаю, что наша раса наводит ужас на познакомившихся с нами людей.
В его голосе звучали отголоски далекой бури, но он по-прежнему оставался музыкальным. Именно таким голосом гневные боги древних нордических саг обращались к преступившим закон людям.
— Капитан, прежде, чем я сообщу вам свое решение, скажите, что случилось с ученым Элом Бекеттом.
Хонигрев опустил голову, и на его щеках выступил румянец.
— Он ловко избежал множества неприятностей… Он скрылся как от наших агентов, так и от земных врагов… Сейчас он живет на суше и представляет постоянную угрозу для всех нас, живущих в глубинах моря. Он захватил одну из наших подводных лодок, на которой в любой момент может спуститься к нам, чтобы реализовать свои планы мести. Одному испанскому авантюристу удалось захватить еще одно судно, но мы уничтожили его самого и всю его банду.
Господин Хонигрев замолчал. Он тяжело дышал, словно ему трудно было продолжать.
— В мире может существовать только один Эл Бекетт, — пробормотал он, закрывая блокнот.
— И это должен понять тот Эл Бекетт, что сейчас сидит передо мной, не так ли? — спокойно поинтересовался монстр.
Он медленно выпрямился, словно его поднял с кресла какой-то механизм, и я увидел, что он гораздо больше, чем я думал, когда видел его сидящим. Его взгляд опустился на меня. Потом он произнес голосом, прозвучавшим, словно отголоски грома:
— Было время, когда я был гоблином, обитателем морских глубин… Чудовищем, лишенным разума… Меня поймал человек, сделавший из меня существо, нарушающее все законы природы. Должен ли я быть признательным Элу Бекетту, создавшему меня? Нет. Я ненавижу его. Я не испытываю симпатии к людям, по образу и подобию которых меня создали. Только по отношению к одному человеку я могу проявить милосердие… Это Фрэнки Бойд, тело которого также не соответствует общечеловеческим нормам.
В громадной башке гоблинов было достаточно места для мозгов. Может быть, у меня найдется время, чтобы создать здесь мир, который когда-нибудь станет серьезной опасностью для людей… Прежде всего, разумеется, потому, что я заселю его своими творениями. Вы видели моих людей — осьминогов, но еще не видели моих самых надежных помощников — людей-гоблинов. И вы даже не представляете, что выращивается в моих лабораториях — думаю, что эти создания вызовут у вас священный ужас. Да, если у меня хватит времени, мир человека будет потрясен до самого основания. И времени у меня будет достаточно, так как я способен прожить тысячу лет… Что там тысяча лет — ведь на самом деле я бессмертен!
Господин Хонигрев незаметно пожал плечами. Заметив эту его реакцию, чудовище издевательски засмеялось:
— Понимаю вас… Да, я все же могу умереть… Но на то, чтобы убить меня, способен только один человек на свете. Это тот, кто создал меня… Это доктор Эл Бекетт.
Морское божество испустило сдавленное рычание и двинулось в мою сторону, свирепо сверкая глазами.
— Я убью тебя! — прохрипело чудовище. — Мне нравится убивать людей… И я убью тебя, Эл Бекетт!
Ко мне потянулись огромные лапы с выпущенными острыми как бритвы когтями.
В этот момент мой взгляд случайно упал на стальную перегородку за спиной чудовища, и я заметил на ней небольшое отверстие, частично прикрытое шторкой.
— Ха-ха-ха, — пророкотало чудовище, — какое хрупкое создание, этот человек… Его так легко убить…
Мрачный, словно адская тень, властелин подводного мира склонился ко мне. Я увидел, что в отверстии за его спиной появилось спокойное строгое лицо. Послышался голос, доносившийся, как мне показалось, из бесконечности.
— Только Господь вправе создавать души, и никто не может безнаказанно заменять его.
ГЛАВА XVII Окончание доклада Питера Линча
Таким образом, господин комендант порта, теперь вы знаете, каким образом я стал пленником этого адского зеркального лабиринта. Когда я добрался до восемьдесят третьей комнаты, я услышал страшный шум, словно множество зеркал рассыпалось на мелкие осколки. Все вокруг меня мгновенно изменилось, как бывает только в кино, когда вы смотрите фильм абсурда. Я увидел, как комнаты стали исчезать одна задругой… Точнее, они как бы вставлялись одна в другую, после чего их туманные копии быстро растворялись в воздухе. Затем, впервые за все время моих скитаний по лабиринту, я услышал человеческий голос.
— О, мой замечательный лабиринт, — голос говорившего прервался рыданием, но я успел узнать говорившего. Это был господин Хонигрев, он же бывший пират Рипли Бэнкс.
— Поторопитесь! — крикнул кто-то другой. — Подводная лодка вот-вот отойдет, она доставит вас на поверхность.
Внезапно кто-то крикнул «Отец!», и я с удивлением узнал голос Эла Бекетта, преподавателя из Джорджтауна, моего странного спутника.
Обернувшись, я увидел, что нахожусь перед входом в ярко освещенное помещение с множеством непонятных приборов и какой-то темной слегка шевелившейся фигурой в центре зала. Потом за ней распахнулась дверь, и я увидел уходящую вдаль аллею, заканчивавшуюся тем самым пляжем, на котором мы очутились, попав сюда. На песке валялась наша подводная лодка, и другое такое же судно покачивалось на воде возле берега.
«Как странно, — подумал я, — ведь нам пришлось совершить такое продолжительное путешествие, чтобы попасть во дворец, а теперь я оказался в начале нашего маршрута, в том месте, куда нас доставила подводная лодка. В какой безумный мир нас занесло…»
Я вошел в зал с аппаратурой, не сомневаясь, что она тут же исчезнет, но она осталась, тогда как исчезли все предыдущие