– Тогда тебе нужно поторопиться. Железнодорожные войска знают о тебе. Через несколько часов это место будет заполнено Синими мундирами.
Глава 46
Улыбка Ворона погасла.
– Ты рассказал Железнодорожникам? Ох, Зен…
– Ничего я им не рассказывал, – нетерпеливо возразил Зен: для парня из Города Грома обвинение в стукачестве было худшим из обвинений. – Но Железнодорожники не идиоты! Они способны это понять. Нас с Новой едва не поймали. Они видели, как мы уезжали, двигаясь по линии Большого Пса, и наверняка отправили поезда, чтобы обшарить все станции к западу от Сундарбана.
Ворон несколько мгновений смотрел словно сквозь него, подсчитывая, сколько времени потребуется Железнодорожным войскам, чтобы проверить все миры, и как скоро их можно ожидать в Дездеморе. Потом он резко встал.
– Одевайся, Зен!
– Я с тобой никуда…
– Сейчас не до игр. Одевайся!
Зен подошел к шкафу, где висела его одежда. Здесь были вещи, которые он носил на Сундарбане, порванные и опаленные в битвах, через которые ему пришлось пройти, но здесь же висели и вещи, которые он надевал в поезд Зенитов. Старлинг взял их, гадая, зачем Ворону было утруждать себя и возвращать их на место. Как будто тот в глубине души надеялся, что Зен еще вернется.
Балансируя на одной ноге и натягивая ботинок, парень спросил:
– А тот виадук, который идет на юг? Там и находится новый шлюз?
– Там остров, – ответил Ворон.
Зен пошел вслед за ним к лифтам. Внизу в холле стояли в ожидании несколько служащих-моториков. Они по-прежнему были одеты в униформы горничных и коридорных, но их поведение изменилось: теперь они имели при себе оружие и казались более бдительными.
– Ворон! – прошептал настойчивый шелестящий голос. Зен вздрогнул и съежился, он ничего не мог с собой поделать. Монаший рой свалился с одного из барных стульев, словно одинокий пьяница, и, пошатываясь, зашаркал через все фойе, вытянув руки с роящимися насекомыми. – Ты идешь к ярким воротам?
Ворон отрешенно улыбнулся, напоминая человека, испытывающего стыд за надоедливого родственника.
– Возьми нас с собой! – стрекотал Монаший рой. – Ты обещал! Отвези нас к Линиям Насекомых!
– М-м-м… Я так не думаю, – проговорил Ворон. Он перевел взгляд на наблюдающих за этой сценой моториков и сказал: – Дезинсекторы…
Двое бывших официантов вытащили устройства, которые раскрылись, будто зонтики, и засветились пульсирующим сиреневым светом. Монаший рой пошатнулся. Он шелестел, как заросли тростника.
– К ярким воротам, – ныл он. – Пожалуйста! Возьми нас с собой!
Но этот свет был создан специально для приманки Монашьих жуков, к тому же устройства приятно жужжали, наполняя воздух дразнящими феромонами.
– Нет! – воскликнул рой. – Ты же обещал нам!..
С мягким шорохом миллионы переплетенных ножек разделились, Монаший рой распался, насекомые, составлявшие его, с жужжанием бросились к дезинсекторам – и умерли там, сгорая в сетях электрического огня.
Зен со смесью жалости и отвращения наблюдал, как они лопаются, шипят, сгорают, пытаются сопротивляться манящему пламени, но уступают. Он знал, что должен испытывать к ним хоть какое-то сочувствие: Ворон использовал их, солгал им, точно так же, как поступил с самим Зеном. Но воспоминание о жуках, набившихся ему в рот и в дыхательные пути, еще не успело притупиться, и все, что мог сделать Зен, – это сдерживать рвотные позывы, глядя на то, как жуки летят и ползут на дезинсекторов, а потом сваливаются в хрустящую кучку у их ног.
Ворон положил руку ему на плечо.
– Вполне нормально испытывать легкую форму фобии перед насекомыми какое-то время после того, через что тебе пришлось пройти ранее. – Он добродушно улыбнулся, словно в этом не было ни капли его вины. Фойе наполнилось острым запахом жареных насекомых, и дезинсекторы начали отключаться. Ворон вывел Зена наружу, на свежий воздух, вокруг под куполом станции лился чистый зеленоватый свет.
Здесь стояли другие моторики: повара и администраторы с камуфляжем, имитирующим крем для обуви, размазанного по лицам, и штурмовыми винтовками, небрежно направленными на Нову, которая стояла перед ними, опустив голову. Услышав звук шагов, она подняла взгляд. И неуверенно улыбнулась при виде Зена.
Он улыбнулся ей в ответ настоящей, беспомощной улыбкой, и впервые с момента пробуждения почувствовал себя лучше. Что такого было в Нове, что заставляло его поверить, будто все будет хорошо? Даже когда очевидно, что все плохо, даже когда вооруженные моторики сопровождали их обоих к платформе, где стояла «Дамасская роза».
– Видишь? – произнес Ворон. – Я мог бы оставить Нову выключенной, но хочу, чтобы вы вдвоем были там в момент открытия нового шлюза. Зрелище наверняка того стоит. Вы вряд ли захотите это пропустить. Будет о чем рассказать внукам. Но мне придется позаимствовать ваш поезд, поскольку мой вы уничтожили. И вы поможете мне в переговорах. Я вашему локомотиву не понравился.
– Я не удивлен, – заметил Зен.
– Поезд, – сказал Ворон, повернувшись к «Дамасской розе». – Примерно в двадцати километрах к югу отсюда находится искусственный остров.
– А в моем дата-рафте его нет, – чопорно ответила «Дамасская роза».
– Он на новой ветке, – настаивал Ворон. – Открывшейся в тот момент, когда закрыли линию Большого Пса.
– Пш-ш-ш-ш-ш, – прошипела «Дамасская роза», продолжая держать двери плотно закрытыми.
Ворон вздохнул.
– Я скажу иначе. Пусти нас внутрь, или я пристрелю Нову, потом Зена, а в конце уничтожу твой разум, замкну двигатель, и ты все равно поедешь на юг.
Военизированные моторики подняли оружие. Защелкали предохранители, и эти звуки эхом отразились от купола станции, словно аплодисменты.
– Я думала, ты хочешь, чтобы мы посмотрели на новый шлюз, – сказала Нова.
Ворон пожал плечами.
– Мы не всегда получаем то, чего хотим.
– Зен? – позвала «Дамасская роза».
Парень подошел к поезду и положил ладонь на ее теплую обшивку в знак того, что все будет хорошо.
– Сделай то, что он просит, – сказал Зен. Большая часть повреждений уже была отремонтирована, и пара помятых пауков-ремонтников занимались реставрацией картин Флекса. Нет… это была не просто реставрация. Те части локомотива, до которых Флекс так и не успел добраться, покрывались новыми изображениями. Зен смотрел, как один из пауков делает набросок: улыбающийся моторик парит над колесными арками на широких белых крыльях.
– Где ты этому научилась? – спросил Зен.
– Оно как-то само пришло, – ответила «Дамасская роза». И парень понял, что не все потеряно: где-то в глубине огромного запутанного мозга поезда сохранилась частичка воображения Флекса.
Поезд подчинился командам Ворона и сдал назад от станции, оставив разбитые вагоны на соседнем пути. Потом локомотив прицепил старые вагоны, оставшиеся от «Мечтательного лиса», и вернулся, чтобы подобрать Зена, Нову, Ворона и полдюжины моториков. Они проехали по молчаливому городу к стрелочной улице, которая вывела их на новую ветку. Затем – на юг, набирая скорость, оставляя позади берега Дездемора; поезд несся по тому самому белому виадуку, на который Зен обратил внимание в тот день, когда они с Новой дразнили скатов.
Эти существа разместили гнезда
