Комната для гостей, в которой всегда останавливалась Тамила, продолжала радовать глаз благородной скромностью — узкая кровать, в мягкости сравнимая разве что с базальтовой плитой, шкаф, в который влезет не больше двух нарядов, стул и столик с кувшином и тазиком для умывания. Тусклый свет, едва пробивающийся сквозь мутное стекло крохотного окна под самым потолком, более радостным эту картину не делал.
— Ох, госпожа, надо было взять с собой перины и одеяла, это недопустимо, чтобы королева спала на такой постели, — Сола с заметным ужасом потрогала кровать. Самой ей предстояло устроиться на полу у ложа госпожи, что тоже не вдохновляло — тот был каменным и ледяным настолько, что ступни мерзли даже сквозь обувь.
— Это и так лучшая комната храма, имей уважение к хозяевам, — Тамила, не дожидаясь помощи служанки, расстегнула плащ и бросила его на спинку стула. — Я к верховной жрице, устраивайся пока.
— Было бы где устраиваться… Да в склепе уютнее, чем в этом каменном мешке!
Под тихое, но исполненное чувства негодования бормотание Солы королева вышла в коридор и на секунду замерла, глубоко вдыхая запах обители.
Эти стены казались застывшими и негостеприимными практически для любого, но только не для неё. С самого раннего детства Тамила помнила и любила их. Королевские дочери становились жрицами в разном возрасте. Кто-то в глубоком детстве. Другие уже в девичестве. А она попала сюда в младенчестве, после того, как королева Линара умерла родами, дав жизнь дочери. Безутешный король отправил новорожденную вместе с кормилицей в храм, чтобы ничто лишний раз не напоминало об утрате. Во дворец юная принцесса вернулась только через три года, когда верховная жрица объявила волю Богини — Тамила должна расти и воспитываться в кругу семьи, вернувшись в лоно храма только после рождения своего племянника.
Ноги сами несли королеву к одному из молельных залов в самом сердце храмового комплекса. Здесь не бывали случайные люди, он предназначался только для служительниц Богини, но и препятствовать Тамиле никто не спешил, признавая право находиться здесь.
— Приветствую, дитя.
Несмотря на то, что эха в обители не было, тихий голос донесся сразу со всех сторон. Королева не стала оглядываться в поисках источника, упрямо направляясь к цели — стоящей у алтаря рослой женщине. Темное одеяние, ниспадающее с плеч до самого пола, делало её ещё крупнее и внушительнее.
— Долгих лет милости Богини.
Тамила замерла, не дойдя несколько шагов до алтаря. Подсвеченная пламенем факелов фигура медленно повернулась, давая рассмотреть худое костистое лицо с длинным носом и излишне острыми скулами. Верховная жрица Маара не блистала красотой, зато от неё исходила сила и спокойствие.
— Ты вернулась… Ты всегда возвращаешься. Что на этот раз привело тебя, дитя?
— Меня привела беда, помочь в которой сможете только вы.
Жрица внимательно осмотрела Тамилу, подошла и коснулась её ладони.
— Руки совсем холодны… Если бы я только знала, как спасти тебя, сделала бы это, не задумываясь, но увы. Мы молимся день и ночь, и все же Она не дает нам подсказок, как победить этот яд.
— Я знаю, — поддавшись порыву, королева погладила кончиками пальцев щеку верховной жрицы. — Но говорю о другой беде.
— О какой же?
— О моем замужестве.
Ответ жрицу явно удивил. Настолько, что та позволила себе усмехнуться, пусть даже и на пару мгновений.
— Не думала, что ты боишься супружеских отношений. Разве не в них смысл жизни женщины? — она указала рукой на дверь, незаметную на первый взгляд.
— Меня не страшат ни замужество, ни супружеское ложе, ни муки деторождения, — королева приняла приглашение и прошла в небольшую комнату, обставленную все с тем же смиренным аскетизмом. — Меня не устраивает тот, кого выбрали в мужья.
— Он выказывает тебе неуважение?
— Мы даже не знакомы.
— Мало какую деву радует мысль стать женой незнакомца, — Маара протянула Тамиле небольшую чашу, исходящую ароматным паром.
— Это конунг северян.
Чаша полетела на пол, брызнув в стороны осколками и горячими каплями, усеявшими темными пятнами как подол одеяния жрицы, так и юбку королевы.
— Как — конунг северян? — Некрасивое лицо побледнело так сильно, что Тамила придвинулась ближе, готовясь если не подхватить упавшую жрицу — на это всё равно не хватит сил, — то хотя бы не позволить разбить голову о каменный пол. — Совет что, сошел с ума?!
— Боюсь, они просто не видят другого выхода, — заметив, что терять сознание Маара передумала, королева отошла к такому же тусклому окну, как в её комнате, разве что расположенному чуть ниже. Во внутреннем дворике было пусто и серо — ни единого деревца или цветка, только пыльные камни. — Или не хотят видеть. Северяне где-то рядом и выжидают момент для удара. У нас нет времени искать союзников, и они это знают.
Жрица некоторое время помолчала, обдумывая слова бывшей воспитанницы и возвращая нормальный цвет лица.
— В прошлый раз их победили только объединенными силами, сейчас это невозможно.
— Пока да.
— Пока? Что-то желающие встать плечом к плечу в бою с северянами не выстраиваются в очередь.
Тамила поморщилась от горькой иронии в голосе Маары и упрямо покачала головой:
— Я просила помощи, а не попыток уверить, что всё закончится плохо.
Маара совершенно непочтительно и неподобающе статусу фыркнула, вот только веселья в этом было мало:
— И что придумала наша маленькая королева?
— Найти себе мужа, который сможет защитить Гарет от северян. И который сможет стать королем после моей смерти. Ох, оставьте! — она нетерпеливо взмахнула рукой, когда жрица попыталась что-то сказать. — За два года никто так и не смог создать противоядия, сомневаюсь, что оно вообще существует. Мне осталось не так долго, чтобы тратить это время на бессмысленные слезы и сожаления. Не думаю, что способна родить дитя, значит, на мне род прервется. Я не хочу, чтобы после моей смерти началась новая война — за власть. А если моим мужем станет конунг северян… Вы прекрасно понимаете, чем это грозит.
Жрица понимала, оттого едва заметно кивнула, прохаживаясь по комнате. Молча и сосредоточенно. Королева с видимым равнодушием наблюдала за этим движением, лишь пару раз поморщившись, когда подошвы туфель Маары с хрустом давили осколки чаши.
— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не допустить этого, — жрица резко
