– Дамы! – Звонкий, уверенный голос Фригги отвлек женщин от переговоров, обратив гул в молчание, приковав к себе влажные от слез глаза. – Успокойтесь. Наши мужья и сыновья защитят нас и наш дом. Цитадель, в которой мы находимся, самое безопасное место в замке, поэтому нет повода для паники. Дышите, ешьте, пейте, молитесь за наших воинов, и ваши слова принесут им победу.
«Самое безопасное место?» – с сомнением подумала Сигюн, едва удержавшись от соблазна вскинуть бровь. Не знай она, что это ложь, то поверила бы Фригге, поскольку не чувствовала колебаний ее души. Женщина говорила с уверенностью и без страха в голосе, который летал по залу разъяренной птицей. Но не смел клевать царицу Асгарда, а также новоиспеченную принцессу.
«В подземелье куда более безопасно», – подумала Сигюн, однако не спешила покидать праздный зал. Двери захлопнулись снаружи, стража стояла у выхода, не позволяя никому не войти, ни выйти. В момент горя сияющая звезда Сигюн вновь погасла, на нее уже никто не обращал внимания, ни одна женщина не подошла к ней с сочувствующим видом, не сказала, что несправедливо был сорван праздник. Даже в царской мантии она оставалась никем. Обидно, очень обидно.
Подобрав со стола бокал, Сигюн наполнила его вином и отошла к окну, ощущая на себе несколько недоумевающих взглядов. Несмотря на то, что женщины пытались понять положение, они осуждали ее за сладость вина на языке, в то время как их мужья чувствовали кислоту крови.
Ванам удалось подобраться к ним вплотную, нанести неожиданный удар. Девушка не волновалась о судьбах асгардцев, однако не хотела оказаться на стороне проигравших. Она не желала видеть, как падет ее дом, и противник наполнит его яростными криками. И тем более Сигюн содрогалась от мысли, что Локи погибнет. Не станет его, что будет с ней? Асгардской принцессой? Вдовой? Изгнанницей? Не протекция царской семьи защищала ее от преступлений прошлого, а младший сын Одина. Если его не станет, ее тоже. Без него она вновь обернется чей-то тенью, растворившейся во тьме.
Нащупав под тканью платья Камень Души, покоящийся на груди, Сигюн всматривалась в темень ночи, на горизонте которой вспыхивали всполохи пламени – очага сражения. Артефакт слышал крики душ, голоса воинов, чьи тела вспарывались мечами и топорами.
Женщины тряслись от страха, немногие сохраняли самообладание, однако и они переживали. Ваны лишили их радости праздной ночи, даже удивительно, что богини горевали об этом сильнее, чем сама невеста. Сигюн понравилось быть в центре внимания, но сейчас ее волновало другое. Как бы она ни пыталась убедить себя, что заключенный брак – только удачная сделка, все равно не могла отделаться от гнетущего чувства. Девушка боялась потерять Локи, единственного человека, который пусть и не самым изящным образом, но не побрезгал завести с ней знакомство. Они стали союзниками, напарниками. Обещали помогать друг другу для достижения общей цели.
«Если и есть в этом мире что-то стоящее, то только клятва верности», – подумала Сигюн, опрокинув последний глоток терпко-кислого вина. Вина вкуса крови.
ЧЕЛОВЕК
За последние годы не видела ничего более изумительного и красивого. Окруженная россыпью голографических частиц, выстраивающихся под руководством научного персонала в диаграммы и схемы, я испытывала легкий восторг, который то и дело сменялся печалью. Меня будто осыпали искры, и на свободу рвался вопрос о природе данного устройства, что это за чудная машина, сканирующая меня вдоль и поперек.
Женщины в белых одеяниях без тени улыбки на лице, с профессиональной серьезностью не отвлекались от дела. Я молчала, поскольку предвидела, что мое любопытство вызовет у них раздражение или того хуже – снисхождение. «Вы все равно не поймете» – крутилось у них в головах. Даже если так, из упрямства в моих силах развязать им языки, стоило потянуть за струны души, и – вуаля – женщины с рвением разжуют мне каждое слово, не забыв сказать, какая я сообразительная.
Удивительно, что прошло не больше двух дней, а мои способности из разряда «скрестим пальцы на удачу» переросли в «по щелчку пальцев». Не хотелось об этом распространяться, воды прошлого показали, что люди меня боялись не без причины, а вчерашние события подкрепили уверенность.
Сложно также сказать, что произошло между нами с Тором в той пещере. Под влиянием эмоций или переплетения воспоминаний нас толкнуло друг к другу, но я отчетливо помню, как забралась ему в душу, надавив на больное место. Джейн Фостер – красивое имя, как и его хозяйка. Она обладала интеллектом и сообразительностью, во всяком случае, Тор так думал, я ведь с ней не знакома. Даже завидно, в данной ситуации я бы с удовольствием обменяла свои способности на заполненный математическими формулами и задачами ум. Никто бы не желал мне смерти хотя бы…
Как бы то ни было, Тор сдержал обещание – меня как минимум не застрелили с порога, и я в целости и сохранности пребыла на поклон к царю Асгарда. Странно находиться здесь без оков и цепей, однако большинство людей, находящихся в тронном зале, сгорали от нетерпения бросить меня в темницу. За время пути мы с Тором и словом не обмолвились, окруженные молчанием. Он испытывал неловкость, обиду и некоторое смущение, которые били по мне тяжелым молотом в течение дороги до дворца. Хотелось закричать, попросить его прекратить переживания, но гордость не позволяла заговорить первой, как и опасения выставить себя истеричкой.
Так что мое молчаливое путешествие закончилось на столе исследователей, как бы это жутко не звучало. Чтобы избавиться от мучающего всех вопроса о моем происхождении, стоило прибегнуть к единственному верному решению – обратиться к науке. Так чего же вы, твари, не сделали этого сразу? Средневековые варвары, ей богу.
– Вы возитесь уже пятнадцать минут, есть что сказать? – нетерпеливо поинтересовался Тор, на что одна из женщин-ученых одарила его беглым хмурым взглядом.
Как по мне, так шоу пусть продолжается и час. Меня забавляли оранжевые огоньки, складывающиеся в фигуру, копирующее мое тело.
– Это жена моего сына или нет?
«Жена моего сына» – в одном предложении, произнесенном скучающим тоном, Один смог втоптать не только меня, но и Локи. Жена, сын – никаких имен, только нарицательные, словно мы и вовсе не существовали больше для него. Хах, даже забавно, что я невольно приписала себе роль Сигюн.
– Не совсем, мой царь, – отозвалась, наконец, женщина-ученый.
–
