Подрыв ядерного фугаса разворотил борт драконовского линкора, и нашему небольшому катеру, на котором мы пытались удрать подальше от эпицентра, основательно досталось. Потеряв сознание, я этого и не ощущал, может, поэтому и выжил, и только просмотрев видеозапись с внутренней тактической камеры своего скафандра, мог судить о том, что было после этого.
Экипаж катера сумел подхватить нас с сержантом и даже немного отлететь от линкора. Но у драконовского монстра, который оказался более живучим, нежели его три собрата, произошёл самопроизвольный подрыв чего-то уж слишком серьёзного. То ли рванул реактор подпитки главного калибра, то ли – склад ядерных боеприпасов (хотя там столько степеней защиты!), что я до сих пор теряюсь в догадках. Но тем не менее этот драконовский громила не взорвался полностью и даже сохранил какие-то боевые функции и системы жизнеобеспечения.
Катер – полностью потеряв управление вследствие мощного электромагнитного импульса, несмотря на защиту, выжегшего всю систему управления – умудрился ещё и получить в борт куском обшивки напоследок. Изменив траекторию полёта, уже мёртвый кусок железа с четырьмя всё ещё живыми людьми на борту, завертелся волчком и начал медленно дрейфовать в сторону картинно парящих обломков орбитальной оборонительной платформы.
Пилоты пытались с помощью ранцевых двигателей скафандров хоть как-то остановить вращение и скорректировать траекторию дрейфа, но…
Тактический компьютер пролетавшего мимо лёгкого эсминца драконов зафиксировал факт манёвра и идентифицировал наш катер как активную цель. Мгновенно определил параметры движения, примерную массу и среагировал – походя долбанул из кинетической противометеоритной пушки снопом миллиметровых металлических шариков, причём – конус поражения пришёлся на наших пилотов, которые в мгновение ока превратились в парящий в красном облаке мгновенно замёрзшей крови свежезамороженный фарш.
Сержант, помогавший летунам, тоже отхватил свою порцию счастья. Получив несколько сквозных отверстий, он всё же остался жив, но перебитый позвоночник уже не контролировал нижнюю часть тела, и медицинский контроллер, приняв единственное правильное решение, ввёл бедолагу в медикаментозную кому. К его счастью, система спасения скафандра на последнем издыхании заделала отверстия специальным составом, и только благодаря этому он не остался одним из сотен тысяч холодных мертвяков, болтающихся на орбите этой многострадальной планеты.
Когда я пришёл в себя, катер уже давно разгерметизировался и представлял собой жалкое зрелище. Напичканный по самые уши стимуляторами и обезболивающими, входящими в аварийный комплект штурмового скафандра, я не сразу смог сориентироваться. Только через пару минут осторожного наблюдения разглядел парящего возле изрешечённого шлюза сержанта.
Просмотрев показания медицинских параметров жизнедеятельности и состояния скафандра, глубоко вздохнул, стиснул зубы и полез наружу, осматриваться.
Километрах в пятидесяти болтались обломки планетарной платформы. Задействовав прицельное приспособление скафандра, постарался её разглядеть во всех подробностях и сразу понял, что там искать нечего – драконы её основательно размолотили. При близком рассмотрении платформа представляла из себя просто мешанину из обломков, медленно дрейфующих на орбите планеты. При таком ударе там вряд ли остались помещения хоть с относительно работающей аварийной системой обеспечения жизнедеятельности человека.
Поискав вокруг к своему удовлетворению более чем в сотне километров увидел вторую станцию планетарной обороны – та тоже огребла знатно, но она хоть как-то сохранила основную конструкцию и вращалась вокруг своей оси, что говорило о сохранении целостности силового каркаса.
Что ж…
Не бог весть что, но у нас появилась хоть и мизерная, но какая-то надежда там спрятаться и отсидеться до деблокады системы.
Поэтому, привязав к себе сержанта и свой многострадальный пулемёт, я отделился от катера, включил ранцевый двигатель и, осторожно корректируя вектор тяги – чтоб – сэкономить энергию и гарантированно добраться до цели на приемлемой скорости, не превратившись при ударе в очередную изломанную холодную тушу – стал двигаться в направлении той станции.
Мне повезло…
Вся эта сторона планеты ушла в тень, да и многие – корабли противника переместились ближе к полюсу, где какой-то безумный кораблик, отсидевшись подо льдами, пытался вырваться под весьма необычным вектором и благодаря этому сумел удрать на приличное расстояние, прежде чем его настигли лёгкие эсминцы драконов. Неяркая вспышка где-то в темноте говорила о том, что и тут людям не повезло.
Я с привязанным телом сержанта медленно-медленно приближался к развалившейся на три части орбитальной платформе, пытаясь на глаз хоть как-то скорректировать курс и скорость, исходя из возможностей моей ранцевой установки, лазерного дальномера, встроенного в скафандр, и главное – времени, которое осталось у моей дыхательной установки. Хотя тут проблем не должно быть – регенерационных патронов было в избытке, а сержант, судя по данным его компьютера, находился в коме и на одном патроне мог продержаться не меньше недели.
Стараясь изображать из себя кусок оплавленного безжизненного металла, я как мог осторожно корректировал курс и по возможности крутил головой, пытаясь разглядеть возможную опасность или шанс для спасения. Радиопередатчики наших с сержантом скафандров я отключил, чтоб не привлекать лишнего внимания, но судя по шевелению на низких орбитах и нескольким дальним вспышкам ядерных взрывов, там всё ещё шла яростная мясорубка – силы планетарной обороны не собирались так просто сдаваться. Встроенный приёмник, включённый в режим сканера, принимал множество цифровых кодированных сигналов, но ничего имеющимися ресурсами расшифровать не мог, поэтому мне приходилось только гадать об оперативной обстановке.
Часть неба, чуть в стороне, загородила огромная тень, и я, сильно испугавшись, начал вертеть головой, пытаясь определить: и что такое на нас надвигается, и когда можно ожидать удара. К моему удивлению, это был огромный кусок недавно подорванного линкора, на котором время от времени вспыхивали искорки электросварки – драконы спешно пытались восстановить повреждённое железо. Рискнув направить на этого монстра лазерный дальномер, я облегчённо вздохнул – до повреждённого линкора было не меньше сотни километров и, судя по тому, как он движется, и как изменяется расстояние, он никак не мог с нами столкнуться.
Казалось, что время остановилось, и я просто повис в космосе на орбите многострадальной планеты. И только показания дальномера говорили о том, что как-то двигаюсь и приближаюсь к искомой цели.
По показаниям внутренних приборов скафандра прошло около шести часов, но мне казалось, что прошла вечность, прежде чем крупные фрагменты орбитальной станции закрыли полнеба.
Как я мог рассмотреть, это была типовая орбитальная оборонительная платформа, представляющая из себя полностью симметричный трёхмерный крест из шести прямых секций, в центре соединения которых располагались жилые помещения и пункт управления огнём. Благодаря маневровым двигателям на концах секций платформа могла быстро переориентироваться в пространстве, наводя средства поражения на любую цель.
Судя даже по визуальному осмотру, орбитальной станции основательно досталось – мощный удар разнёс её на три огромных куска. Первые два фрагмента конструкции не сильно интересовали меня – это были отломанные при взрыве боковые секции, на которых располагались реакторы, плазменные
