— Совершенно лишнее уверять меня в том, что вы сами опровергли, — прервал его доктор. — Так, как вошли вы, не входят к человеку, советам и предписаниям которого собираются подарить хоть сколько- нибудь доверия. Но, впрочем, это неважно. Ваше имя и цель вашего посещения, разрешите узнать?
— Хейвелинк, — отвечал пациент, слегка выбитый из колеи. — Меня зовут Йозеф Хейвелинк. Но уверяю вас…
Доктор протестующе поднял свою пухлую руку.
— Ваше дело? Вас беспокоят сны, не правда ли?
В глазах господина Хейвелинка появилось выражение почтения.
— Как вы могли… Как вы, доктор, можете…
— А что же еще? Непохоже на то, чтобы вы пришли сюда с целью проанализировать вашу душу в интересах науки. Вас что-то тревожит… по-видимому, то, что вам снится по ночам. Рассказывайте. Мне некогда.
Глаза господина Хейвелинка устремились куда-то вдаль, словно у ясновидящего.
— Да, это сон, — согласился он. — Я не из тех, кто придает значение снам…
— Нет, никоим образом, — пробормотал доктор. — Ну, ваш сон?
— Я антиквар. У меня антикварная лавка на Пийль-стег, 33, лучший магазин в Амстердаме, осмелюсь сказать.
Доктор Циммертюр кивнул головой в знак легкого одобрения.
— Чего я не знаю про разные антикварные редкости и картины, — продолжал господин Хейвелинк со все возрастающим энтузиазмом, — про это не стоит говорить. А тому, что я знаю, я научился сам. Что напечатано в книгах, этого я в грош не ставлю. Когда видишь, как важные профессора переплачивают большие деньги за подделки, остается только смеяться над книгами и над тем, чему они учат. Ха-ха-ха! Нет, с книгами я никогда не имел дела… разве только как с товаром.
Доктор Циммертюр нетерпеливо постучал указательным пальцем по столу.
— Дальше! — сказал он. — Ваши сны?
— Сейчас я дойду и до них. Впрочем, дело идет только об одном сне, но он все повторяется, раз за разом, так что можно прямо с ума сойти. Вот послушайте! Мне снится, что я сижу в комнате за прилавком. Я сижу к нему спиной и не могу повернуть головы. Перед глазами у меня книга, которую я держу обеими руками. Она толстая, точно кассовая книга, и всегда раскрыта на одной и той же странице. На этой странице напечатан заголовок: «Предложение и спрос».
Доктор поднял бровь.
— Вы занимались политической экономией?
— Никогда! Довольно с меня и моей собственной экономии. Эта книга, доктор, лежит передо мной раскрытая, и все, что я могу прочесть в ней, — это заголовок: «Предложение и спрос». И в то время как я читаю его, доктор, пока читаю, я слышу, как грабят мою кассу, и не могу пошевелить ни одним пальцем! Что это значит? Скажите мне, что это означает? Слыхали вы что-нибудь подобное?
Доктор задумчиво смотрел на своего пациента.
— И это все?
— Да. Но я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю, что это означает. Я снабдил мой несгораемый шкаф особыми патентованными замками и электрической сигнализацией, и тем не менее я продолжаю видеть все тот же сон, господин доктор. Раз за разом, можно с ума сойти! Я прочел в газетах, что вы растолковываете сны, и вот я пришел к вам узнать, что означает мой сон.
Господин Хейвелинк отер лоб шелковым платком и умоляюще посмотрел на ученого. Доктор Циммертюр, отвечая ему, отбивал каждую фразу коротким движением ножа для разрезания бумаги.
— Растолковываю сны? Да, я делаю это или, по крайней мере, пытаюсь делать… между прочим. Я стараюсь выяснить, отчего происходят сны, каково их значение и каким образом можно спастись от неприятных, беспокоящих снов. Словом, я психоаналитик. Понимаете?
— Да. Это вот мне и нужно.
— Сон, — продолжал доктор, — есть осязаемый результат нашего затаенного желания. Того, что мы пожелали в бодрствующем состоянии и не достигли или не решились сделать, и это снова возвращается к нам, когда мы спим, в форме снов. И желание не должно быть непременно положительного свойства, оно может быть отрицательным, — например, стремление избежать чего-нибудь, страх, что нечто произойдет. Я делаю это предисловие, чтобы вы поняли меня, когда я попробую объяснить ваш сон.
— Понимаю, понимаю! Начинайте, господин доктор.
— Прекрасно! Попробуем проанализировать ваш сон. Для того чтобы это удалось, вы прежде всего должны дать мне одно обещание: вы должны честно, так добросовестно, как только можете, отвечать на те вопросы, которые я буду задавать вам. Обещаете?
Антиквар кинул быстрый взгляд на дверь.
— Само собой разумеется, — сказал доктор, — что ни одно слово, сказанное в этой комнате, не выйдет за пределы ее. Начнем?
Господин Хейвелинк заморгал, точно человек, который должен броситься в холодную воду, но пробормотал невнятно:
— Да.
— Прекрасно! Прежде всего вы должны выключить всякую сознательную работу мысли из вашего мозга. Приведите себя в такое состояние, какое у вас бывает, когда вам хочется спать. Конечно, сознание ваше вследствие этого не прекратит своей работы, но вы должны направлять его исключительно на те мысли, которые будут возникать в вашем подсознании. Поняли?
Господин Хейвелинк задумался, и брови его завязались петлей над самой переносицей.
— Да.
— Прекрасно! Теперь я назову вам одно слово, и вы должны поделиться со мной всеми мыслями, появляющимися в вашем сознании в связи с этим словом. Поняли? Всеми!
Пациент опять кинул быстрый взгляд на дверь, но в третий раз кивнул головой и выпрямился на стуле.
— Да.
— Прекрасно! Теперь я произношу слово: «предложение». Какие мысли вызывает оно у вас?
Господин Хейвелинк смотрел перед собой в пространство, точно на невидимый стеклянный шар.
— Никаких.
— Не бойтесь, если мысли будут незначительны. Итак, о чем вы подумали, когда я произнес слово «предложение»?
— Ни о чем.
— Не бойтесь, если мысль покажется вам смешной или даже отвратительной. Говорите!
— Мне нечего сказать.
Доктор Циммертюр пожал плечами.
— Гм! А слово «спрос»? Не вызывает ли оно каких-нибудь мыслей по ассоциации… каких-нибудь невольных мыслей?
Господин Хейвелинк напоминал знаменитую роденовскую статую «Мыслитель».
— Да.
— Какие же? О чем вы прежде всего подумали, когда я произнес слово «спрос»?
— Об одном телефонном разговоре.
— Что это был за разговор? Следуйте за мыслью, не форсируя ее.
— Разговор с покупателем.
— Что он сказал?
— Я… я не помню.
— Не бойтесь говорить начистоту. Если бы вы знали, чего только мне не приходилось выслушивать в этой комнате! Смотрите на меня как на исповедника или, еще лучше, как на врача. Вспомните! Покупатель был недоволен чем-нибудь?
— Не думаю.
— Вы должны понять, что я не в силах помочь вам, если вы не захотите помочь мне.
