Сириус, погруженный в себя, не сразу замечает слез на юном. Он вскидывает бровь, смотря на Лиру. Передвигается к ней поближе и обнимает за плечи, чувствуя, как та утыкается носом в его плечо.
— Я ужасная.
— Почему же?
— Потому что достало все. Кошмары, желания других, потери. От меня ждут великих успехов, а я банально боюсь людей. Это выматывет. А ещё я, последняя сволочь, напилась на поминках родного отца. Дура, по-другому не скажешь.
— У меня тоже жизнь не сахар. От меня откреклась семья, выжгли из семейного древа. А я даже рад этому. Единственное, что держало меня там — это Регулус. А теперь мой младший брат Пожиратель Смерти, любящий психа, а мать это поддерживает. Мои друзья — это все, что у меня осталось.
Они вновь выплескивают своё дерьмо, отпивая из бутылки и сжигая газеты.
Было около пяти утра Сириус почувствовал тычок в бок. Когда он кое-как открыл глаза, то увидел суетящуюся Лиру. Она быстро собирала остатки ночи в виде бутылок и сигарет.
— И чего ты меня разбудила? — недовольно проворчал Блэк, поворачиваясь на другой бок.
— Вставай! Если кто-то увидит, что мы тут устроили, то нас по головке никто не погладит! Поднимайся!
Лире все же удалось поднять Мародера. Он сел на месте, где спал, и протёр глаза. Гостиная выглядела относительно хорошо, а вот Лира совсем неважно. Мятая рубашка, мантия неопрятно свисала с правого плеча, юбка непривычно задралась. У красивых глаз пролегли мешки.
Ближе к утру, собрав весь мусор, они решили разойтись. Блэку оставалась одна ступенька до нужного этажа, когда его окликнули.
— Спасибо, что выслушал, Сириус. — мягко сказала Слинт и исчезла в дверном проёме.
Коридор.
Мародёр заметил знакомую макушку среди толпы в коридоре и поспешил к ней. У Лиры выпали учебники из-за несносного первокурсника, и сейчас она занималась их сборами с пола. Блэк поспешил на помощь, и вскоре вещи вернулись к хозяйке.
Сириусу оставалось удивляться, какие у нее были тёплые пальцы. По негласному мнению всем нравились холодные девушки. Как внутри, так и снаружи. У Лиры всё было наоборот. Её тело буквально излучало тепло.
— Как прошло вчерашнее утро? Головка не бо-бо? — усмехнулся Мародер.
— Так себе. Хорошо, что люди изобрели такое важное вещество, как таблетки. А твое? Не лежал на постели, умирая?
— Детка, у меня с шестого курса привычка от похмелья. — он закинул руку на плечо Лиры. — Мы рано попробовали алкоголь.
— Ах, да. Великий и красивый Мародер Сириус является экспертом в таких делах. И как я забыла? — нарочито удивлённо спросила Лира, и они рассмеялась.
Этот забавный флирт и милые переглядывания могли продолжаться ещё дольше, если бы не Меган. Она налетела на парня, тем самым отрывая его руку, находившуюся на плече Лиры. Это вызвало едва уловимый вздох разочарования со стороны парня.
— Сириус! Я так соскучилась! — она клюнула своими губами щеку вышеупомянутого и недовольно покосилась на Гриффиндорку.
Которая, в свою очередь, едва сдерживалась от смеха. Было смешно наблюдать за очередной дурочкой, которая вешается на Блэка, на ее попытки и на реакцию самого парня. Казалось, сейчас Слизеринка вызывала у него отвращение.
— Я, пожалуй, оставлю вас наедине. Так сказать, ворковать милых голубков и наслаждаться друг другом без чужих глаз. — сказала Лира, сдерживая смешок. — Теперь понятно, с чего вдруг ты решил напиться. — шепнула она, едва касаясь губами уха. Жест был совсем незаметный.
Сириус был готов поклясться, что едва та отошла от них на пять шагов, как сразу же разразилась хохотом.
Большой Зал.
Лира не знала, что вызвало гадкое ощущение на душе, пока она сидела в Большом Зале. После короткого общения с Слизеринкой стало мерзко. Там, где она нечаянно коснулась локтем ее руку, хотелось протереть с помощью мыла. Или же дело в другом?
На мгновенье Слинт представила себя на месте Слизеринки. В плане, что она могла поцеловать или обнять Сириуса. Не по-дружески. От таких мыслей щеки вспыхнули, и Лира постаралась отогнать подобные мысли. Блэк, пусть и являлся интересным человеком, но так же не следует забывать про его репутацию в Хогвартсе. Сириус — настоящий бабник, как говорят многие, и встреча с Меган это доказала. Мозг все понимал, а сердце непослушно отказывалось.
За своими мыслями Лира не заметила наблюдающих за ней глаз.
========== 7. Первый матч. ==========
Когда вы оба уже так близко друг к другу, что ваше дыхание становится одним на двоих. Губы приоткрыты, взгляд изучает лицо, а тело будто замирает на секунду. И в глазах, словно искра, немой вопрос:
могу ли я приблизиться еще?
Уже на протяжении шести лет Сириус слушал, как меркнет мир Джеймса Поттера при виде Лили Эванс. И продолжает слушать на последнем году обучения. К сегодняшнему дню в лучшем друге поубавилось спеси, понтов и зазнайства. И Лили это, конечно, заметила.
Отныне она могла разговаривать с Поттером больше трех минут и, к всеобщему удивлению, без раздражения и желания ударить парня. Но даже после этого Джим продолжал пялиться на фото с рыжей девушкой, висевшее на потолке кровати.
Ремус Люпин был по-настоящему счастлив. У него есть преданные друзья, любимый факультет и множество планов на будущее. Единственное, что омрачает его жизнь — это пушистая проблема.
Нельзя описать радость, смешанную со страхом, когда друзья не отвернулись, узнав о ликантропии. Но даже не смотря на разговоры Мародеров, Рем никогда не начнёт встречаться с девушкой. Парень никогда не обречёт любимого человека на муки, как сделал это с друзьями. Он до последнего упирался и не хотел даже думать о анимагии. Но как бы Люпин не отрицал, не желал признавать, Мародер глубоко в душе был им благодарен.
За то, что из того мальчика в поезде, старавшегося держаться подальше ото всех, друзья сделали из него человека, коим он является сейчас.
Питер Петтигрю всегда был за спинами своих друзей. С тех пор, как на первом курсе на него напали Слизерницы, а Джим и Сириус за него вступились, прошло много времени. Он уже не тот маленький мальчик, таскающийся за друзьями. Не тот хлюпик, которым раньше считала его мать.
Питер сделал свой выбор летом и выбрал сторону. Ему осталось доучиться год, и тогда он всем покажет. Питер слишком долго терпел обидные шуточки и оставался в тени. Пришло время выйти.
Поле для квиддича.
На шестое октября была назначена первая игра сезона. Утром охотники, загонщики, вратарь и ловец облачились в специальную для матчей форму, и каждый гордо входил в Большой Зал. Никто из команды не сидел на своём обычном месте. Такова была традиция их факультета
