лицо.
Йохан не мог ручаться, что сможет удержать себя в руках, и, боясь за Линду, медленно попятился к лестнице. Вообще-то сейчас ему больше всего хотелось взять в руки ее тоненькую шейку и сжать покрепче, пока она не перестанет орать, но вместо этого он решил уйти. Злая оттого, что ситуация внезапно вышла из-под контроля и все получилось совсем не так, как ей хотелось, разъяренная и одновременно разочарованная тем, что, как оказалось, не может крутить Йоханом как хочет, Линда нагнулась над перилами и истерично крикнула ему вслед:
— Вали отсюда, неудачник! Ты, козел, только и годишься, чтобы потрахаться, да ты и трахаться не умеешь.
Свои нежные слова прощания Линда сопроводила тем, что показала Йохану оттопыренный средний палец, но его спина уже скрылась за дверью, так что старалась она напрасно.
Она медленно загнула палец обратно, а потом с типичной подростковой особенностью сначала делать, а потом думать стала вспоминать то, что она сказала Йохану. Она была очень зла.
Факс из Германии пришел, едва Мартин закончил разговаривать по телефону с Патриком и положил трубку. Новость о том, что Ени, по всей вероятности, похитил тот, кто ее подвозил, ситуацию особенно не изменила, по крайней мере к лучшему. Практически кто угодно мог ее захватить, так что рассчитывать им оставалось только на всевидящее людское око. Журналисты как с ума посходили и названивали Мелльбергу: они чуяли, что это новость, и жаждали подробностей. И Мартин надеялся, что если кто-нибудь видел, как Ени садилась в машину возле кемпинга, то, прочитав новость, свидетель даст о себе знать. Хотя, по всей вероятности, им придется принять кучу звонков от телефонных хулиганов, психов и сдвинутых и прочей публики, которая время от времени здорово отравляла им жизнь.
Анника вошла в его кабинет, держа в руках факс. Он пробежал глазами краткое сообщение, в котором говорилось, что на настоящий момент из близких Тани найден только ее бывший муж. Мартина немного удивило, что Таня, несмотря на юный возраст, уже успела побывать замужем и развестись, но так написано в официальном письме. Мартин подумал несколько минут, потом быстренько проконсультировался с Патриком, позвонив ему на мобильный, и набрал номер туристического бюро Фьельбаки. Мартин невольно улыбнулся, услышав в трубке голос Пиа.
— Привет, это Мартин Молин, — сказал он и добавил, когда на другом конце линии возникла пауза: — Полицейский из Танумсхеде.
Его жутко огорчило, что она не сразу вспомнила, кто он такой. Что касается самого Мартина, то Пиа произвела на него столь неизгладимое впечатление, что он мог безошибочно сказать, какой размер туфель она носит.
— Да, привет, ты меня извини, у меня прямо склероз какой-то на имена, но зато я очень хорошо запоминаю лица. Совсем неплохо при моей работе. — Пиа засмеялась. — Чем я могу тебе сегодня помочь?
«Как бы мне к ней подкатить?» — подумал Мартин, но тут же одернул себя, потому что звонил по делу и не должен был отвлекаться ни на что другое.
— Мне надо сделать важный телефонный звонок в Германию, но я не очень полагаюсь на свой немецкий. Может быть, ты поучаствуешь и поработаешь переводчиком?
— Без проблем, — тут же ответила Пиа. — Я только попрошу коллегу, чтобы она присмотрела здесь, в бюро, за нашим магазинчиком с сувенирами.
Мартин услышал, как Пиа с кем-то разговаривает, отложив трубку, потом она опять взяла ее:
— Все в порядке, договорилась. А как мы поступим — ты будешь звонить или я?
— Я — я сейчас позвоню и включу конференц-связь, так что мы сможем говорить втроем одновременно. Ты только, пожалуйста, в ближайшие несколько минут не отходи от телефона.
Точно через четыре минуты Мартин разговаривал с бывшим мужем Тани Петером Шмидтом с помощью Пиа. Разумеется, он начал с того, что тактично выразил свои соболезнования и извинился, что вынужден беспокоить Петера при столь печальных обстоятельствах. Немецкая полиция уже сообщила Петеру о смерти его бывшей жены, так что Мартина миновала горькая чаша информировать Шмидта о гибели Тани. Но все равно Мартин чувствовал неловкость, напоминая ему о трагедии. Подобные вещи — очень неприятная часть работы полицейского, но, слава богу, Мартину редко приходилось это делать.
— А что вы нам можете сообщить о поездке Тани в Швецию?
Пиа моментально переводила его вопросы на немецкий и потом ответы Петера на шведский.
— Ничего. К сожалению, мы разводились с некоторыми проблемами и расстались далеко не друзьями. Так что после развода мы почти не общались. Но за все время нашего брака Таня никогда не говорила, что хочет поехать в Швецию. Ей нравилось проводить отпуск в каких-нибудь солнечных местах вроде Испании или Греции. Думаю, она всегда считала, что Швеция — слишком холодное место для отдыха.
«Ну да, холодное, — с иронией подумал Мартин и взглянул за окно, где над раскаленным асфальтом дрожал воздух. — Слыхали мы про это — и про белых медведей, что у нас по улицам шастают». Он продолжал спрашивать:
— Следовательно, она никогда не говорила о том, что у нее есть какие-то дела в Швеции, какие- нибудь причины ехать сюда? Упоминала ли она хоть раз при вас Фьельбаку?
И вновь получил отрицательный ответ. В общем-то, Мартину больше нечего было спрашивать. Он так ничего и не узнал о цели и причине поездки Тани, которые она утаила от своей подруги.
Мартин уже собирался поблагодарить за помощь и закончить разговор, как внезапно его осенило:
— А есть ли еще кто-нибудь, кого мы можем поспрашивать? От немецкой полиции мы получили только вашу фамилию и телефон как единственного из близких Тани. Может быть, есть кто-нибудь еще, ну, например, подруга?
— Вам, наверное, стоит позвонить ее отцу. Он живет в Австрии. Видимо, поэтому его нет в справочнике нашей полиции. Подождите, пожалуйста, я найду его телефон.
Мартин услышал шаги Петера, звук передвигаемых вещей, потом что-то упало, и через короткое время Петер взял трубку. Переводя, Пиа очень тщательно продиктовала каждую цифру номера, который назвал бывший муж Тани.
— Но я не очень уверен в том, что он сможет ответить на ваши вопросы. Два года назад, как раз после того как мы развелись, между ним и Таней пробежала кошка, да, в общем-то, они вдрызг разругались. Она не захотела мне рассказывать из-за чего, но, по-моему, они с тех пор больше не разговаривали. Но кто его знает, я ничего не могу сказать наверняка. Во всяком случае, передайте ему от меня привет.
Разговор, в общем-то, ничего не дал, но Мартин поблагодарил Петера за помощь и попросил разрешения позвонить опять, если возникнут какие-то новые вопросы. Пиа оставалась на телефоне и опередила Мартина, предложив позвонить в Австрию прямо сейчас, с тем чтобы она могла ему помочь с переводом. В трубке были слышны гудки, они подождали довольно долго, но никто так и не подошел к телефону. Рассказ экс-мужа Тани о ее ссоре с отцом определенно пробудил в Мартине любопытство. Что это мог быть за повод? В чем же причина этой ссоры, настолько серьезной, что отец с дочерью перестали друг с другом разговаривать? Может быть, здесь есть какая-нибудь связь между поездкой Тани во Фьельбаку и ее интересом к двум исчезнувшим девушкам?
Мартин задумался и едва не забыл о том, что Пиа продолжает ждать у телефона. Он сердечно поблагодарил ее за помощь. Они договорились, что Пиа поможет ему завтра поговорить с отцом Тани. Мартин долго задумчиво смотрел на фотографию мертвой Тани, сделанную в морге. Что все-таки она искала во Фьельбаке? Что или кого она на свое несчастье здесь нашла?
Эрика осторожно пробиралась между здоровенными, ярко раскрашенными буями. Так непривычно видеть пустые места на причале в это время года. Как правило, яхты стояли в два, а то и в три ряда, но убийство Тани отпугнуло туристов, и многие яхтсмены перебрались в другие гавани. Эрика от всей души надеялась, что Патрик и его коллеги быстро раскроют дело, а иначе предстоящая зима может стать очень трудной для многих фьельбакцев. В первую очередь для тех из них, кто зарабатывал летом в курортный сезон.
Анна и Густав не поддались искушению и, можно сказать, пошли против течения. Они решили
