Пол скрипит – смотритель входит в мою комнату. Я стараюсь дышать глубоко, медленно и тяжело, словно я крепко сплю, надеясь, что он просто уйдет. Я изо всех сил пытаюсь оставаться спокойной, хотя сердце бьется с бешеной скоростью. Я чувствую, как он замирает рядом, его тень нависает надо мной. Наверное, он пришел, чтобы забрать меня в лабораторию. Отвести меня к Антону для перезагрузки. Убить меня.
Мне хочется открыть глаза, хочется закричать, но я лишь чуть задерживаю дыхание и закрываю рот, словно он вот-вот меня разбудит.
Он сейчас меня убьет.
Смотритель не двигается, его присутствие подавляет. Я мечтаю сбежать в лес, но они укрепили забор. Выхода нет.
Смотритель Бозе приближается, он уже достаточно близко, чтобы коснуться меня, – в этом я не сомневаюсь. Я жду этого момента, пытаясь придумать, как буду сопротивляться. Но я понимаю, что у него решающее преимущество. Он может уничтожить меня одним ударом. Я отдана на его милость, и мысль об этом разрывает мне сердце.
Тень накрывает мое лицо, и он приближается, бесшумно нависая надо мной. Его холодные пальцы скользят по моей шее, готовые задушить меня. Я уже готова закричать изо всех сил, но тут случается чудо – из соседней комнаты раздается глухой стук. Смотритель Бозе поворачивается в ту сторону, убирая руку от моей шеи. Затем снова раздается звук шагов – он выходит из комнаты. Хлопает дверь.
Я вздрагиваю, но не открываю глаз. Все тело трясется от пронизывающего страха. От безнадежности. Я прислушиваюсь, пока шаги смотрителя Бозе не удалятся по коридору, пока не услышу, как открывается и закрывается дверь в его комнату. И только потом я сажусь на кровати, хватая ртом воздух, держась за горло, широко распахнув глаза от страха.
Я судорожно вдыхаю, словно тону. Слезы текут по щекам, я неотрывно смотрю на дверь. Тело трясется, и я ничего не могу с этим поделать, голова болтается из стороны в сторону, а руки дрожат, словно по ним пропустили электрический ток.
Мне хочется забраться в постель рядом с Сидни и рассказать ей, что случилось. Но сейчас я не могу рисковать. Он вернется. Я буду следующей, кого он уведет вниз.
Крепко зажмурившись, я беззвучно плачу. Я никогда раньше так не боялась – не знаю, как можно испытать такой страх и остаться в живых. Мне приходит в голову безумная мысль, что в моих волосах, наверное, появилась седина.
Я отдана на милость этих мужчин. Ужасных, омерзительных, склонных к насилию. И я раздавлена этим, потому что сейчас я ничего не могу изменить. Пока не могу. Но я знаю, что больше не смогу так жить. Не хочу. Я натягиваю одеяло до подбородка, тело еще вздрагивает каждые несколько минут, постепенно затихая по мере того, как отпускает адреналин. На смену ему приходит усталость. Моя новая цель – продержаться до утра. Потом я поговорю с Сидни и другими девушками – и мы придумаем план. Мы заберем Валентину и сбежим. И никогда не вернемся.
Профессор Пенчан расхаживает взад-вперед перед классом.
– Вы опозорили себя, – говорит он, обращаясь к нам всем, словно выплевывая слова, – избалованные создания.
Я вздрагиваю от того, как он использует слово «избалованные» – оно звучит одновременно жутко и по-детски. Других девушек это тоже задевает. Аннализа сжимает рукой край парты так сильно, что ее ногти впиваются в дерево.
– Кому нужны такие девки, как вы? – вопрошает профессор Пенчан. – Непослушные твари. Я буду только счастлив, когда ваше отродье наконец-то уберется отсюда. Вы ничтожества. – Он смотрит на Ребекку, словно это оскорбление относится в первую очередь к ней.
Аннализа поднимает руку, и профессор Пенчан удивленно смотрит на нее.
– Как ты смеешь… – начинает он, взбешенный тем, что она посмела задать вопрос, пока он нас отчитывает.
– Простите, сэр, – говорит она милым голоском. – Но я очень хочу стать хорошей девочкой. Я надеялась, что сегодня смогу чему-то научиться – если вы в настроении чему-то учить.
Я стараюсь сдержать улыбку. Но то, что происходит дальше, совсем не смешно. Профессор Пенчан проносится по классу и останавливается рядом с Аннализой. Вытащив из-за парты, он толкает ее так сильно, что она падает на пол. Затем он тащит ее за запястье к доске, а она безуспешно пытается высвободиться из его хватки. Некоторые девушки вскрикивают. Я встаю со своего места.
Профессор отпускает ее и пинает в бедро. Она пытается отползти в сторону. Он берет свою указку и принимается ее бить. Она кричит от боли, и у нее на бедре одна за другой появляются красные полосы.
– Встать, – говорит он, будто отдавая команду собаке.
Внезапно он свирепо поворачивается к нам.
– Вы думаете, мы не видим? – продолжает он. – Не видим, что творится в ваших головках? – Он крутит пальцем у виска. – Девушки, которые писали такие стихи, были ненормальными. Порочными. Девушки посланы на эту планету, чтобы ублажать мужчин. А вы, – он снова бьет Аннализу, на этот раз по руке, она съеживается, пытаясь избежать удара, – вы здесь, чтобы доставлять нам удовольствие. Для вас нет другого пути – запомните это. За пределами этих стен, без наших благодеяний, вы – ничтожества, абсолютные ничтожества.
Бринн, сидящая рядом со мной, плачет. Еще несколько девушек безуспешно пытаются сдержать слезы, опасаясь, что дальше он возьмется за них.
Профессор садится на корточки рядом с Аннализой. Он заносит руку, и она отшатывается. Но, к нашему ужасу, он проводит костяшками пальцев по ее шее, до самых ключиц. И это нежное прикосновение страшнее любой пощечины. Она отодвигается от него, но его угроз достаточно, чтобы сломать всех нас. Напомнить нам о нашей уязвимости. Каждую ночь мы спим за незапертыми дверями в школе, которой управляют мужчины, ненавидящие нас.
Когда профессор встает, Аннализа торопливо вытирает слезы. Он подает ей руку, как джентльмен, и ей ничего не остается – она принимает ее и благодарит его за благородную помощь. Профессор Пенчан улыбается, наблюдая за тем, как она, хромая, идет к своей парте.
Я ненавижу его. Я ненавижу профессора с такой яростью, которую раньше считала невозможной. И я понимаю, что у нас есть все основания для ярости.
Смотритель Бозе вводит новые правила. Нам больше не разрешается закрывать двери. Нам нельзя заходить друг к другу в комнаты, нам нельзя спать с закрытой дверью, нам нельзя выходить на улицу.
Изоляция продолжается день за днем, и она начинает сказываться на нашем рассудке. Она мучительна. Я постоянно чувствую себя больной и уставшей. Я хочу поговорить с подругами хотя бы чуть-чуть. Убедиться, что они в порядке.
Ночью приносят витамины – одна таблетка розовая, одна зеленая, одна желтая. Смотритель Бозе ждет, пока мы их примем. Иногда мне
