Он обращался со мной так нежно и бережно, словно я хрупкая фарфоровая кукла. Беспрестанно покрывая меня легкими поцелуями, жадно ловил каждый мой вздох, каждое движение… Только теперь я по-настоящему узнала, каково это, когда сердца бьются в такт, и смогла понять, что значит "полностью раствориться в любимом человеке"…
Когда я проснулась, солнце уже пыталось пробиться сквозь занавешенные шторы. Я лежала на боку, и пушистый мех тэсса щекотал плечо и шею. Лэйярд спал, придерживая мою ногу, лежащую на его животе. По второй ноге, едва прикрытой легким прозрачным покрывалом, скользил солнечный луч. Я обвела взглядом комнату. Деревянные балки на высоком потолке, каминная полка со множеством уже оплывших свечей, светлые гобелены, плетеное кресло… Стоп. Что это? Музыкальный инструмент?
Я придвинулась ближе к Лэйярду, поцеловав его в шею, и провела ладонью по его груди.
— Мм…
— Извини, что не даю спать…
Он обнял меня и перевернул так, что я оказалась на нем.
— Даже не думай извиняться, — он запустил руку в мои волосы, проводя по затылку. — Мне всегда будет тебя мало…
Я засмеялась:
— Подожди, я сейчас не об этом. Илара говорила, ты божественно играешь на лютне.
— Не верь ей, она, как всегда, преувеличивает.
— Мне очень хочется послушать.
— Ты уверена, что хочешь этого прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Он поцеловал меня в плечо, поднялся, взял с кресла лютню и сел рядом со мной.
Я приготовилась слушать и даже приподнялась на локте, положив на руку подбородок. Пришлось долго ждать, пока он настраивал ее, подкручивая колки туда-сюда и трогая струны.
И, наконец, плавно полилась волшебная, чарующая музыка.
После длинного мелодичного вступления и красивого проигрыша, я услышала прекрасную песню:
Твои глаза наполнены туманом,
Ты соткана из утренней росы,
Из сумерек, из предрассветной дымки,
Из ветра легкого в полночные часы.
В твоих глазах — зов ночи теплой, томной,
Трель соловья и нежность лепестков,
И притяжение луны прекрасной, полной,
И мягкость летних белых облаков.
В твоих глазах — шум гроз, блеск тысяч молний,
Прибоя рокот, ливень, ураган,
И водопад над пропастью бездонной,
И все сжигающий проснувшийся вулкан.
В твоих глазах — весь мир, все мирозданье,
Дожди, закаты, небо и земля,
Природы чистота, далеких звезд мерцанье,
Прошу, чтоб отразился в них и я…
Я слушала, как зачарованная, боясь пошевелиться, и улыбалась.
— Тебе понравилось?
— Очень. Ты будешь еще для меня играть?
— Хоть каждый день. Но сейчас я наполню нам горячую бочку, ты не против?
— Только — за.
В этот же день мы поехали к старой Хильде, которая обвенчала нас, одев на руки обручальные браслеты.
— Ну, что, куда теперь? — спросила я любимого.
— Куда хочешь, мы ведь и так уже на краю света.
— Мне кажется, я хочу в Могилев.
— Мо-ги-лев, — протянул Лэйярд. — Не знаю где это, но звучит очень заманчиво…
КОНЕЦ
