Я привязана к Харви, ко всем друзьям. И что бы ни случилось, надеюсь, так будет всегда. Не хочу обрывать эти нити.
Я вздохнула, взяла с тумбочки фотографию в рамке. Мои родители. Когда я смотрю на них, всегда делается легче. Отец – высокий, смуглый, красивый. Мама – хрупкая, светловолосая, прелестная. Как герой и героиня сказки. Могущественный чародей и простая смертная, но он полюбил ее, женился, и появилась я. Знаю – меня они тоже любили.
Иногда я мечтаю, как хорошо было бы жить по-другому, в доме, где в подвале не лежат покойники, и чтобы, когда я возвращаюсь домой, меня ждали папа и мама. Мама ходила бы на родительские собрания, сочувствовала моим проблемам в отношениях с людьми, а папа, сильный, уважаемый, смог бы рассказать очень многое о чародействе. Мы бы жили как самая настоящая семья. Я люблю тетушек и Эмброуза, но это все же не то. Останься родители в живых, у нас была бы полноценная семья, и я бы не задавалась вопросами, любят ли они меня. Мы были бы счастливы, это точно.
И что бы ни говорил Эмброуз о ведьмах и их холодных, переменчивых сердцах, мне-то лучше знать. Для Эмброуза это, может, так и есть, но для меня – нет.
Я не такая, как мой двоюродный брат. Я похожа на отца. Родители бы меня поняли.
Что случается во тьме
Там, где смерть, царит кромешная тьма.
Время от времени Зельда Спеллман убивает свою сестру Хильду и хоронит ее в могиле Каина на семейном кладбище, чтобы та вернулась к жизни. Хильда старается не очень за это сердиться. Зельда бы ни за что не поступила так, если бы не могла возвратить ее.
Но иногда возвращаться бывает уж очень тяжело.
На груди Хильды тяжким бременем лежит земля. По лицу, будто слезы, ползают черви. Что же воскрешает Хильду? Ей кажется, тот же внезапный приступ страха, который по ночам поднимает с постели миллионы живых матерей. Тревога, от которой женщины вскакивают с мягких подушек, утирают с лица холодный пот.
«Где мои дети? С ними ничего не случилось?»
У Хильды нет детей. Ей так и не выпало случая стать матерью. Ведьмы слывут рабынями плотских удовольствий, и Хильда всегда полагала, что надо к этому привыкать. Но оргии всегда отпугивали ее – а вдруг там все будут смотреть по сторонам и насмехаться над ней за то, что она не такая соблазнительная и гибкая, как другие ведьмы? И ни один мужчина так ни разу и не захотел остаться с ней наедине. Она, конечно, думала об этом, особенно когда читала хорошую книгу, например: «Когда пастушка встретила маркиза», или «Шотландцы не ждут», или «Тайный ребенок порочного шотландского миллионера». Но Хильда не знала, хватит ли ей смелости позвать мужчину к себе в постель. И не знала, хватит ли ей смелости хотя бы поцеловать мужчину.
И все-таки у нее появились дети. Они покорили ее сердце, и на всем свете некому было позаботиться о них. Хильда старалась не для себя. Это Зельда всей душой обожала младенцев, она-то и настояла (как всегда, все решив за сестру), чтобы они стали повивальными бабками. И каждого принятого новорожденного Зельда ласкала, как свое драгоценное сокровище.
В семье Спеллманов Хильда считалась разочарованием. А отец Сабрины, Эдвард, был великолепен. Ее брат был таким большим, что его тень полностью поглощала Хильду. А Зельда была примером, которому Хильда так и не научилась следовать. Зельда была неколебима во всем, особенно в поклонении Темному повелителю.
Хильда ничего не имела против Сатаны, магии, темных лесов, свежей крови. Но иногда она завидовала простым смертным – многие из них относились к вере очень легко, ходили в свою церковь, поклонялись своему ложному богу. Кое у кого вообще веры не было. И это представлялось до ужаса простым и удобным: не надо ни во что верить, не надо ничему усердно служить. Она никому в этом не признавалась, но иногда чувствовала, что ковен смотрит на нее и откуда-то знает. Знал Эдвард, знает и Зельда, а уж отец Блэквуд, нынешний глава Церкви ночи… уж он-то наверняка знает.
И раз уж ей не суждено, подобно остальным, стать гордостью семьи, то семья решила: пусть она приносит хоть какую-нибудь пользу. Поэтому Хильда (обычно) во всем слушалась Зельду, старалась (обычно) быть достойным членом ковена, заботилась о сиротках Спеллманах.
Когда родители Эмброуза трагически погибли в бою с охотниками на ведьм, Хильда была в Англии. Она взяла несчастного малыша на попечение.
Она помнила, каким был маленький Эмброуз много лет назад, как он ковылял по булыжной мостовой, которую она, Хильда, дочиста подмела своими длинными юбками. Он бесстрашно шел навстречу любым опасностям, и она беспрерывно боялась, что малыш попадет под грохочущую карету или свалится в утиный пруд. Но она не могла оставить его одного, даже если уходила по делам, не могла сопротивляться этим огромным умоляющим глазам и доверчиво протянутым ручонкам. «Тетя Хильда, возьми меня с собой, тетя Хильда, возьми меня на ручки!»
Эмброуз любил сидеть у нее на руках, с высоты жадно смотрел по сторонам. «Глаза не сыты» – говорят люди о малышах, которые кладут себе на тарелку больше, чем могут съесть. Вот и Эмброуз глядел и не мог наглядеться на бурлящий вокруг него мир.
Она помнила и маленькую Сабрину, чудом спасенную в ужасной автокатастрофе, унесшей жизни ее родителей. Милая крошка Сабрина, с крохотным личиком в обрамлении оборок и ленточек, на крыльях магии парила и покачивалась в воздухе, а Хильда пела ей ведьминскую колыбельную:
Баю-баюшки-куку,Колыбелька на суку.Ветер веточку качает,Крошке песню напевает.Ветка тихо подломилась,Колыбелька покатилась.Дитятко топор взяло,Всю деревню прокляло.Хильда знала – эту колыбельную люди поют по-другому. Но их версия казалась ей варварской. Ее крошки никуда не упадут.
В семействе Спеллманов Хильда всегда считалась на вторых ролях, но для малыша, за которым некому больше приглядеть, близкий человек становится центром вселенной.
Но она, похоже, ничего не могла сделать как следует. Даже позаботиться о дитятке.
«Ты избаловала Эмброуза, и посмотри, к чему это привело, – выговаривала ей Зельда, когда они решили взять Сабрину. – Ты погубила бедного мальчика. И я не дам тебе сделать то же самое с Сабриной. Я сама буду ее воспитывать и сделаю из нее блистательную тьму, гордость семейства Спеллманов. Только попробуй встать у меня на пути и еще раз все испортить».
Эмброуз не казался Хильде таким уж загубленным. Он до сих пор оставался для нее милым малышом, который поддразнивал ее, смешил, а в ссорах с Зельдой
