Эмиль, ощущая, как волна нежности щекочет каждый уголок тела, улыбнулся, ответив:
— И я тебя люблю, — помолчав несколько секунд, парень со смущением добавил: — Продолжай, пожалуйста…
Кронви нежно улыбнулся ему и уже целенаправленно склонился над пахом.
Ладонь как-то правильно легла на чужой член, обхватывая, оглаживая. Но Луиса манило целовать, одной руки ему было мало. Он с любопытством естествоиспытателя обвел кончиком языка выступающие венки, лизнул головку, задерживая во рту солоноватый привкус, и обхватил ее губами, смакуя ощущения и прикрыв глаза.
Джонс, немного стесняясь звуков собственных стонов, закусил губу, снова откинувшись на подушку. Невероятное чувство наслаждения затопило его с головой, и он, невольно дергая бедрами в ответ, пытался сильно не усердствовать.
В конечном счете, он — первый парень у Луиса. То, что Лу решил в первый раз сделать минет — уже подвиг. Но подобный чувственный опыт, на пике эмоций, привел к тому, что Эмиль ощутил, как внизу скапливается жар, и почти выкрикнул:
— Лу, я так скоро кончу…
Луис едва ли воспринял эти слова должным образом — доводить Эмиля до оргазма было очень увлекательно и волнующе. Он даже не устал от непривычных манипуляций, хотя бы потому, что минет оказался не полноценным. Неизбалованный Джонс подходил к разрядке довольно быстро, Луис вовсе не намеревался его останавливать.
Промычав нечто одобрительное, он поглубже вобрал напряженный орган в рот и принялся энергично сосать под ласкающие слух стоны любовника.
Эмиль громко охнул, вцепившись пальцами в плечи Луиса. Его бедра задрожали, и он еле сдерживал порывы подкидывать их вверх навстречу ласкам и настойчивому языку, касающемуся покрасневшей головки его возбужденного члена.
— Н-нет… Я… Лу! О, Боже, Лу! — в запале воскликнул Джонс, широко распахнув глаза, когда ощутил, как пламя, все это время скапливающееся внизу живота, рвется наружу.
Луис вовремя отстранился, когда Эмиль, тихо, но протяжно простонав, излился себе на живот. Белесые густые капли жемчужинами покрыли кожу Джонса, и Лу прикусил губу, с восторгом касаясь его живота, растирая семенную жидкость.
Блондина мелко трясло от пережитого оргазма. Ноги разъезжались в стороны, но Лу, к счастью, поддерживал, так что Эмиль, расслабленный в чужих руках, медленно разлепил глаза.
Ему не было стыдно. Совсем. Смущение словно отступило на второй план. Он, полностью голый, только что кончивший, представлял собой развратную и одновременно невинную картину, благодаря разметавшимся по подушке белокурым прядям волос и раскрасневшимся щекам. Эмиль умоляюще протянул руки к Луису, и тот сразу склонился, увлекая парня в нежнейший и ласковый поцелуй.
У самого Кронви стояло так, что сложно было сдерживать свои эгоистичные порывы действовать быстро, присваивая свое. Как и у любого другого мужчины, у Лу были свои желания, но его трепетное, нежное и крайне бережное отношение к Эмилю перекрывали все страстные и животные мотивы. Склонившись, Луис целовал Джонса, жадно посасывая его губы и язык.
— Н-наверное… Ты можешь… — Эмиль не стал продолжать, краснея словно помидор.
Юноша все еще находился на седьмом небе от счастья. Его влюбленность пузырьками шампанского играла во всем теле, заставляя забыть о горестях и страхах, обо всем, кроме Луиса, склонившегося над ним. Джонс никогда и никого так не любил.
Он не столь часто признавался в своих чувствах Кронви. Это слегка смущало и заставляло терять почву под ногами от невероятности происходящего, он боялся спугнуть свое счастье, произнося признания так часто, как хотел бы говорить на самом деле. Однако когда три самых важных слова срывались с губ, Эмиль произносил их со всей искренностью и пылом, на которые был способен. Луис оказался тем самым человеком, с которым Эмиль хотел бы быть всегда, всю жизнь, до самого конца.
— Что «могу»? — голос Кронви стал на октаву ниже, охрипнув.
Его губы раскраснелись после минета, и он все еще ощущал солоноватый привкус на языке, но это не помешало парню получить наслаждение во время процесса. И не то чтобы он не понял намека Эмиля, который в своей невинной заикающейся манере сообщил, что Луис может продолжить, совершая кое-что гораздо интимней, чем оральные ласки.
Конечно, до Луиса, научившегося понимать Эмиля чуть ли не с полувзгляда, дошло, но ему невероятно льстил тот факт, что Джонс мило краснел от прямых вопросов или намеков на сексуальные утехи. Как и в этом случае. Краска опалила щеки блондина, даже кончики ушей, видные из-за того, что волосы рассыпались в разные стороны, покраснели.
Луис мелодично рассмеялся, видя, насколько смущен Эмиль, а тот, приглушенно охнув, соскреб соседнюю подушку и уткнулся в нее лицом, что-то неразборчивое пробормотав. Кронви не сдержался и расхохотался в голос.
Нелепая вышла ситуация. У него член скоро взорвется от желания, стоит каменно, а он поддразнивает возлюбленного, чтобы снять неловкость после минета.
Напряжение не чувствовалось так сильно, как казалось, но на лице Эмиля застыла морщинка между сведенных домиком бровей.
Луис слегка отстранился, проведя ладонью по своему члену, застонав сквозь зубы, и Джонс, как будто улучив момент, перевернулся на спину, не переставая утыкаться носом в подушку.
Перед Кронви вновь предстали ужасающие шрамы. Что за изверг мог сделать это?! Шрамы, явно давно зажившие, белесыми полосами портили идеальное тело Эмиля, словно тот, кто сотворил такое с юношей, специально старался изуродовать его, покалечить или оставить напоминание о чем-то.
Если б Луис узнал, кто совершил подобное — нашел бы и вмял в асфальт в порыве ярости. Невыносимо было смотреть на изувеченную кожу, а представлять, какие муки пережил Эмиль, еще невыносимей.
Он давно заметил, что Джонс каждый раз вздрагивал при виде ножей, хотя открыто не показывал свой страх. Юноша лишь предпочитал обходиться без них, как и без особого острых предметов в принципе. Безопасное лезвие бритвы, к примеру, его не пугало, и он активно им пользовался, но когда речь заходила о чем-то режущем, могущем причинить боль…
И подобное свое состояние Джонс объяснить не мог никому, и себе в том числе.
Сглотнув горький комок злости, который опалил грудь гневом, Кронви все же не мог не восхититься идеально округлыми маленькими ягодицами Эмиля.
Джонс, чувствуя на себе взгляд, повернул голову в бок, покосившись на Луиса из-под веера темных ресниц. Феерическое сочетание невинности и сексуальности в одном флаконе. Не выдержав, Луис склонился над Эмилем, бережно отведя волосы юноши в сторону.
Первый поцелуй пришелся в шею возле выступающего позвонка, и Джонс охнул, вздрогнув. Он даже не вспомнил о своих отметинах, в этот момент, а Луис просто мечтал своими поцелуями стереть каждый шрам: длинный или короткий, чтобы избавить нежную кожу от пережитых страданий.
Эмиль прикусил губу и закрыл
