- Ты про Санту, эльфов и гномов? – Глен присел рядом на лавочку, взяв ладонь Макса в свою, переплетя их пальцы, пользуясь возможностью того, что в парке было не так много народу, да и внимания им никто не уделял. – Если ты про это, то я не верю в подобное, - честно признался парень, поежившись от того, как несколько снежинок упало за ворот, поэтому пришлось поправить шарф, сползший с шеи. – Все эти кудесники рождественские всего лишь забавная сказка для детишек.
- У тебя в душе романтика отсутствует напрочь, - поморщился Макс.
- Хэй! По-моему, за эти два дня я доказал тебе совершенно обратное, малыш! – возмутился Глен, уставившись на профиль Макса. Юный маг любовался парящими в воздухе снежинками, совсем по-детски радуясь такому рождественскому чуду. – Я так понимаю, что ты веришь в Санту, да, Макси?
- Я этого не говорил, - смешно фыркнул парень в ответ, качнув головой. Он сильней сжал в ладони прохладные пальцы Глена, посмотрев на него. – Просто мне стало интересно, насколько сильно ты веришь в волшебство.
- Смотря, о чем именно ты пытаешься сказать, Макси, - пожал плечами Байо, усмехнувшись. – Во всяких феечек я не верю точно, а уж про старика с большим брюхом в старых красных кальсонах тем более говорить нечего.
Не выдержав, Макс захохотал, запрокинув голову. В Санту маг тоже не верил. Юноша, покусывая губу, все размышлял, как ему признаться Глену в самом страшном, что только может быть. Как сказать, что в мире существует магия, и представитель волшебного мира сидит рядом, сжимая чужие прохладные пальцы? Лайтвуд-Бейн боялся, что наткнется на шок, ужас и неприятие. Вдруг Байо вырвет свою ладонь, закричит, что Макс – чудовище, что таких, как он, нужно посылать на эксперименты и проводить опыты? Максвелл еще никогда никому из примитивных не признавался в своей природе, в отличие от папы, который делал это множество раз. Однако он никогда не рассказывал, как проходили подобные раскрытия сущности. Поэтому Максвелл переживал, как преподнести правду Глену.
- Ты ведь тоже волшебный, Макси, - вдруг выпалил Байо, обращая на себя шокированный взгляд.
- О… О чем ты? – на секунду маг потерял контроль над собственными эмоциями, уставившись на парня с неподдельным ужасом, ощущая, как внутри сжимается все в липкий ком страха.
- Разве нет? – улыбнулся Глен, совсем не замечая состояние Макса. – Я не могу назвать еще кого-то в своей жизни удивительным или очаровательным. Ты смог заставить меня поверить в то, что существуют настоящие чувства.
- Это ты мне сейчас в любви пытаешься признаться? – шутливо поинтересовался колдун, тыкнув Байо в бок, не представляя, как реагировать на подобные слова, звучащие из чужих уст.
- А если и пытаюсь? – пытливо осведомился Глен, вздернув вверх брови, смешно скорчившись. – Между прочим, всю свою смелость стараюсь использовать, - буркнул парень.
Макс засмеялся. Напряжение, сковывающее его тело, постепенно рассеивалось, уступая место легкой беззаботности. Глен почти впервые признавался в любви. И Макс заметил, как у того покраснели уши. То ли это было связано с холодом на улице, то ли Байо действительно очень сильно смущался того, о чем говорил. Парень немного нервно поглаживал рукой пальцы Макса, оглаживая каждый сантиметр, словно пытаясь набраться у того сил для дальнейших слов. Ох, как бы Лайтвуд-Бейн хотел дать Глену то, что ему требовалось, только вот у самого смелости не хватало.
- Прежде чем ты что-либо скажешь, Глен, - прервал Макс готового заговорить парня, вздохнув. – Я хочу, чтобы ты кое-что знал обо мне.
Маг нервно закусил губу, несколько раз глубоко вдохнув. «Ну, почему все так сложно?!» - пронеслось в голове возмущенное восклицание. Почему просто нельзя сказать все одним махом?! Только вот Макс понимал, что от подобного признания ни ему, ни Глену не станет легче. Макс всем сердцем прикипел к Байо, полюбил его так сильно, что жизнь без нег наверняка станет скучной и тусклой, наполненной лишь неинтересными днями настоящего.
Глен терпеливо молчал, внимательно ожидая продолжения, которое долго не заставило себя ждать.
- Я – Максвелл Лайтвуд-Бейн, - начал Макс, увидев, как Байо начинает улыбаться, будто бы своей улыбкой говоря, что и так знает, как зовут юношу, сидящего рядом с ним. – И я не обычный человек, Глен. Я могу то, что не умеют другие. И я… Я понимаю, что не имею права говорить тебе об этом, поскольку примитивные не должны знать об этом, но я…
- Что ты пытаешься сказать? – недоуменно нахмурился Глен. – «Примитивные»? Кто это?
- Это ты и другие обыкновенные люди, - пояснил Макс, теребя пальцы Байо. – Ммм… Послушай, проще, наверное, будет показать. Только, прошу, Глен, когда увидишь кое-что необычное, не реагируй слишком бурно.
Убедившись, что прохожих не было, Макс, вытянув вперед свободную руку, чуть согнул пальцы. Маг взглянул на Глена, видя, как тот внимательно следя за каждым движением возлюбленного. Лайтвуду-Бейну не потребовалось много времени. Раздался щелчок, и с кончиков его пальцев сорвались фиолетовые искры, покрывая ярким свечением покрасневшую от холода кожу. Байо вздрогнул, чуть сильней сжав пальцы Макса в своей ладони. Парень не отодвинулся, не вскрикнул от ужаса, он лишь тяжело сглотнул, хмуря брови.
Максвелл решил, что может показать нечто большее, и тогда на его ладони появился волшебный шар, переливаясь всеми цветами радуги, пульсируя изнутри, как живой. Глен тихо охнул, не веря тому, что видит.
- Я – маг, - с какой-то грустью шепотом оповестил Макс, не сводя взгляда от своей руки. – И мне больше полувека,
