- Он - омега, кэп! - почти взмолился Генри, качая головой из стороны в сторону, будто бы осуждая своего бравого капитана в его детском поведении. - Тем более — принц!
- Да хоть король! - вскипел Ясон, недовольный тем, что его пара волнует кого-то еще, кроме самого аазимара. - Уйди прочь, Волк. И если еще раз подойдешь ко мне с прошением об этом омеге, то я вздерну тебя на ближайшей мачте и даже глазом не моргну.
Еще около десяти секунд альфы сверлили друг друга взглядами, но Ясон не даром капитан. Он морально и физически сильнее любого другого мужчины на Морском Дьяволе. Старпом, крякнув и буркнув о том, что ему нужно за штурвал, вышел из капитанской каюты, услышав, как об дверь что-то громко стукнулось, разлетевшись на куски.
Ясон злился, а в таком состоянии его истинный облик проступал сильнее, чем когда-либо: перья на голове начинали топорщиться, выдавая раздражение; янтарные глаза сверкали ярким светом в потемках, а черты лица заострялись и становились хищными, как у птицы. Капитан никогда не отличался сдержанностью, но стоило ему только один раз выйти из себя, как от его гнева начинали, как дети малые, плакать все его подчиненные. А повод злиться у Ясона был очень серьёзный - он переживал за омегу, за свою пару. Как бы мужчина не отрицал, но его тянуло вниз к камерам, тянуло вновь ощутить сладкий запах сандала и мяты своего истинного. И это выводило из себя, вызывая неуверенность и дикую ярость.
Генри можно понять, потому что сам он потерял своего мужа при их очередном налете на торговый корабль. Омегу старпома пристрелили на глазах альфы, который не смог уберечь любимого от гибели. Сам альфа чуть не умер с горя, но был удачно спасен Ясоном, который привел его в чувства, хотя на это потребовалось очень много времени. С тех самых пор Генри относится ко всем омегам с благоговением, чуть ли не боготворя их.
Капитан Морского Дьявола и сам не заметил, как посреди ночи выскользнул из своей каюты, направляясь в карцеры, двигаясь словно тень по палубе. Все его парни спали мертвецким сном и лишь Волк стоял у штурвала, широко расставив ноги.
Вокруг был почти полный штиль и лишь слабый ветерок надувал серые паруса Дьявола, посылая корабль скользить по волнам. Лунный свет отбрасывал жемчужные блики на воде, выхватывая очаровательные силуэты морских волн.
Подойдя к двери, ведущей к погребам и нижним палубам, Ясон взял висящий на крюке керосиновый фонарь. Зажечь фитиль не составило никакого труда и вот, смелый капитан уже спускался вниз по влажным и скрипящим ступеням, по запаху ориентируясь, где может находиться омега. Мужчина не видел эльфа уже неделю, от чего стало казаться, что их встреча была лишь каким-то глупым сном. Но аромат свежей мяты, что так резко ворвался в ноздри Ясона, окутав альфу с головы до ног, не мог соврать. Его омега был тут, причем, находился совсем не далеко.
Толкнув очередную дверь, которая громко заскрипела от напора, аазимар шагнул в темницу, твердой походкой направляясь к самой последней камере, не обращая на остальных спящих заключенных никакого внимания. Его привлекал только один единственный, сидящий, скукожившись в комочек, омега, который лишь вздрогнул, когда открыл глаза, поняв, что к нему пришел капитан Морского Дьявола.
Принц за эти дни очень сильно похудел. Он и раньше при первой встрече показался Ясону тростинкой, но сейчас перед ним сидел настоящий скелет с побледневшими губами и впалыми щеками. Лишь синие глаза оставались по-прежнему живыми и манящими, сверкая в свете принесенного капитаном фонаря. Каштановые волосы Эйли спутались и покрылись грязью, становясь похожими на воронье гнездо. Его дорогой наряд навсегда был испорчен, а легкая обувь с драгоценной обшивкой утратила свою дороговизну.
Сердце Ясона сжалось, но он никак не отразил никакой эмоции на лице. Ему в один момент захотелось обнять принца, прижать к себе и попросить прощение за все, что он сделал, хотя и не было смысла извиняться, потому что пират этого попросту не умеет и не знает, как можно этому научиться.
Около минуты альфа и омега смотрели друг на друга, не прерывая установившегося между ними зрительного контакта, но уже через некоторое время эльф гордо вздернул подбородок и отвернулся, не желая видеть аазимара.
Ясон усмехнулся и, поставив фонарь на грязный дощатый пол, с интересом осмотрел всего омегу. Красота, показавшаяся альфе с самой первой минуты встречи непередаваемой, оказалась лишь лоском, который растратился сразу же, стоило юноше замараться в грязи. Альфа встречал многих омег на своем пути: страшненьких и очаровательных, скромных и развратных. Но ни один из них не был похож на Эйли - гордого и морально сильного юношу из высших эльфов. То, что принц именно из самой высшей касты остроухих, Ясон понял сразу, как только его взгляд упал на вытянутые вверх ушки, торчащие из кипы волос. У остальных эльфов нет столь примечательной внешности и столь ярко бросающихся отличительных черт аристократической принадлежности.
Капитан догадался, что принца пытались накормить тем поилом, каким питаются все заключенные, но мальчишка слишком привык к еде высших, поэтому не смог переварить и ложки предложенной мути. Насколько знал Ясон, эти эльфы не едят даже мяса, поэтому не стоило удивляться тому, как исхудал юноша.
- Решил раньше времени подохнуть? - подал голос капитан, нарушая затянувшееся молчание.
Эйли лишь поморщился и отвернулся еще сильнее, стараясь не смотреть на альфу. Ему было противно от одной лишь мысли, что это существо является его парой. Он разрушил все в жизни принца: юноша больше не увидит родных, он потерял близкого друга и помощника, больше никогда не сможет посмотреть в глаза Арину и сказать, что любит его. Все эти семь дней принц сокрушенно думал о смерти. Без еды он протянет еще долго, хотя вскоре не сможет даже подняться без посторонней помощи, но вот то, что ему уготовано дальше - еще хуже, чем самая извращенная смерть.
Омежка пытался поесть хоть немного из того, что ему приносили пираты, но ничего, кроме отвращения, к мутной с виду похлебке он не испытывал, а еще его так и тянуло освободить желудок от наполненности от одной лишь вони тюремных камер. Принц не привык к таким условиям, но не подал и виду, что ему плохо и он постепенно умирает в этом месте.
- Мне казалось, что у тебя язык на месте, эльфенок, - фыркнул Ясон, сложив руки на груди в надменном жесте. - Я
