- Поняла.
- Это обозначает и то, что в эскорте ты больше не работаешь, как минимум год. И я подстрахуюсь в этом плане заключением с тобой договора. Понадобишься ты мне или нет, ситуации, при которой мой партнёр узнает, что ты работаешь в эскорте - быть не должно.
- Ну... я же говорю, я в эскорт подалась не от хорошей жизни. Закрою долги - эскорт станет неактуален.
- Очень хорошо, - кивает он. На лице ни тени улыбки, всё такой же серьёзный, уставший и хмурый.
Официант приносит кофе, забирает пустые чашки.
- А закрыть мне их надо срочно, - добавляю я, когда он уходит.
Влад кивает. Мы молча пьём кофе, думая каждый о своём.
- И главное, - говорит Влад, ставя чашку на блюдце - Проколемся из-за тебя, не сработает - не получишь ни рубля. Я заплачу тебе гонорар за эту работу только и исключительно в том случае, если получу инвестиции. А если всё пройдёт, как надо, договор с инвестором мы подпишем в конце этой гостевой недели. Думай.
24.
А подумать есть над чем.
С одной стороны, ещё сутки назад предложили бы мне полмиллиона за то, что я проведу в Цюрихе неделю с красивым, сексуальным мужиком в доме какого-то швейцарского богача - я бы восприняла это, как издёвку. Потому что просто не поверила бы в подобное.
А с другой - всё не так просто. Банки требовали денег уже сейчас, пугали коллекторами и судами. Красивый и сексуальный мужик заявил, что спать с ним не нужно. Швейцарского богача я и знать не знала, он может запросто оказаться премерзким типом. Ну и Швейцария, несмотря на роскошь, горы, банки, сыр, часы и шоколад всё же не морской курорт, а я очень хотела именно на море. Но самое главное - я могла пролететь с этой афёрой, как фанера над Москвой, оставшись вообще без денег, при том, что отрезала себе путь в эскорт.
И всё же я соглашаюсь.
Наверное, прежде всего потому, что Влад кажется мне спасением, действительным, настоящим, подлинным. Он будто успел подбежать ко мне, когда я стояла на краю пропасти и собиралась шагнуть туда, вниз. Было в его появлениях в моей жизни что-то удивительно мистическое, будто в лице его судьба оберегала меня от опасностей. Развернись я и уйди - потеряю его раз и навсегда. А я этого всей душой не хотела. Провести неделю рядом с ним, вообразить себе, что я действительно его жена - означало, как минимум, на эту неделю выбраться из пучины горя, отчаяния и тучей нависшего надо мной скотства.
А с ним, несмотря на его хмурый вид, мне спокойно. И дело даже не в его атлетической внешности и суровом взгляде прекрасных карих глаз, нет. Самое важное то, что уверенность в себе и эта внутренняя мощь, которыми он пылает - передаётся и мне. От него исходит сила. И я чувствую, что эта сила оберегает меня. К тому же мне импонирует его отношение ко мне - бережное и внимательное. А его щедрость и благородство по отношению к женщинам, к которым он не остался равнодушен, только добавляют уверенности в том, что я правильно сделала, что согласилась на его предложение.
Он - настоящий мужчина, человек слова и дела. И одного этого достаточно, чтобы рискнуть.
Мой ответ Влад воспринимает спокойно, словно иначе и не могло быть. Мы допиваем кофе и едем к моему дому. По дороге обсуждаем завтрашние, а точнее уже сегодняшние хлопоты и сборы.
- Тебе надо выспаться, - говорю я. - Реально вид уставший.
- Высплюсь. Завтра часа в четыре заеду за тобой. Собери самое необходимое, а одежду и обувь я тебе куплю.
- Это необязательно, - говорю я.
- Обязательно, - убеждённо отвечает Влад. - Ты же моя жена, не забывай.
Акцент он делает на слове "моя", что обозначает что-то вроде "Моя супруга должна выглядеть соответствующе". Мне нечего возразить. Я киваю и говорю:
- Хорошо.
- Привыкай к тому, что ты - моя жена. Понимаю, что это сложно, особенно с учётом того, что ты меня плохо знаешь, но надо, чтобы наше общение супругов выглядело естественно.
- Слушай, нам надо получше узнать друг друга.
- Надо, согласен.
- Вот, к примеру, ты сам-то по-немецки говоришь?
- Да.
- А ещё какие языки знаешь?
- Более-менее знаю много, свободно говорю на пяти. Я - полиглот.
- Нифига себе... - округляю глаза я.
Влад бросает на меня суровый взгляд:
- Оля, вот так на такие вещи как раз реагировать не надо. Если Фридрих или его супруга заподозрят неладное, то всё, считай, доверие потеряно. Пойми, я с ним честен и его причуды не имеют отношения к бизнесу, но они есть и он их держится. Услышь меня, пожалуйста, изобразить семейную пару достоверно для меня очень, очень важно. Это крупный контракт и я не хочу его упустить, тем более, что в шаге от цели. И вообще, он редко и мало кого приглашает к себе в гости.
- Я понимаю.
- Это хорошо. Считай, что мы уже женаты. И не волнуйся. Волнение будет только мешать. Завтра, на свежую голову, обсудим привычки. Вроде чистки зубов, предпочтений на завтрак, питья витаминок, стирки шмотья и прочего. Если что - я сам вещи стираю редко. Обычно отдаю в прачечную.
- Прекрасно, - усмехаюсь я. - Уже здесь могла бы проколоться. Я-то стираю.
- Да нет, всё в порядке. Можно и так и так, главное - не заявлять противоположные вещи.
- Слушай, если мы будем много с ними общаться, это будет нелегко.
- А ты думала. Только вот проколоться нам никак нельзя.
Видимо я напрягаюсь даже внешне, потому что он оборачивается ко мне и ободряюще касается моего плеча пальцами, не забывая, между тем, посматривать на дорогу:
- Слушай, расслабься. Самое важное - помни, что ты замужем. Представь, что я твой бывший муж или что-нибудь вроде того. У тебя же тогда было понимание, что ты замужем, верно?
- Верно. Только ты на моего бывшего мужа вот совсем не похож. Вообще. Разве что он - тоже умный мужчина.
- Благодарю за комплимент, - сказав это, он смотрит на навигатор, затем на дорогу. - Всё, подъезжаем.
- Здесь прямо, да, - говорю я, - а потом, вон за тем высоким домом направо. И под арку во двор.
- Окей.
Во дворе, он включает в салоне свет, вынимает портмоне и отсчитывает девяносто тысяч пятитысячными банкнотами.
- Вот, держи.
- Спасибо, Влад, - тихо говорю я.
Мне неловко, чувствую себя из-за этих денег не в своей тарелке.
- Расслабься, - взглянув на меня, говорит
