Мне было приятно, когда он сказал Яне, что я - его жена. Она по понятным причинам не показалась мне приятным человеком, но я ловлю себя на мысли, что совершенно не осуждаю её. Напротив - понимаю. Я не в курсе длительности их отношений, мне неведомо из-за чего они расстались и как, но одно я понимаю очень хорошо - я совершенно не осуждаю её. Ей действительно было больно, это бросалось в глаза. Сколько она простояла там в ожидании Влада? А если бы он не приехал сегодня в эту квартиру, решив переночевать в другом месте? Мне стало жаль её. Но одновременно с тем я понимала и то, что если бы Влад попросил бы меня не тревожить его - я бы не стала. Лежала бы комком в постели, ревела бы в подушку, но тревожить бы не стала.
- Оля, ты будешь чай? - спрашивает Влад, выходя из ванной.
Я стою у окна и смотрю во двор, где совсем недавно стоял красный автомобиль. Поворачиваюсь на бархатный баритон Влада:
- Да, буду. Спасибо.
28.
Самолёт готовится к взлёту, стюардесса проходит между рядов, проверяя все ли пассажиры пристёгнуты. Я сижу у окна, Влад рядом, у прохода. Летим бизнес-классом, что ещё раз напоминает мне о деловой цели тура.
Как ни странно, я даже рада тому, что стала свидетельницей истерики неизвестной мне Яны. Немного отрезвило. В достаточной степени, чтобы я перестала умилительно смотреть на Влада и растекаться лужицей от каждого его слова или движения. В конце-концов, по прошествии недели, мне тоже наверняка захочется продолжения общения. А Влад его наверняка так же холодно и безжалостно оборвёт. Поэтому нужно держать себя в руках. Отдавать себе отчёт в том, что для него общение со мной - лишь сделка.
Я поворачиваю к нему голову и вижу, что он, закрыв глаза, откинулся в кресле. Он элегантно одет и приятно пахнет. Приталенная чёрная рубашка с классическим воротом, расстёгнутым на две верхние пуговицы, узкие тёмно-серые брюки с идеально выглаженными стрелочками, чёрные оскфорды, массивные золотые часы на запястье. Аккуратно подстрижен и чуть небрежно причёсан.
У Влада уставший вид. И я не смею тревожить его, хотя мне многое хочется обсудить.
Самолёт плавно отрывается от земли и я смотрю в иллюминатор, как сухой светлый асфальт сменяется сначала уменьшающимися на глазах пригородными домиками, а следом - залитой солнечным светом лесополосой.
Мне вот интересно, как он себе представляет имитацию нашего супружества? Учитывая то, что он за всё время с нашей повторной встречи лишь единожды коснулся меня. Там, в такси, когда хотел успокоить. При этом Фридрихе и его жене он тоже не будет до меня дотрагиваться? И при этом хочет, чтобы они поверили в то, что мы любящая друг друга супружеская пара? Вряд ли он настолько наивен. Он, насколько я успела понять - не наивен вообще. Очень рациональные мозги. Неужели я ему, как женщина, настолько безразлична? Ведь он даже не флиртует со мной. Или же он боится осквернить в своей памяти светлый образ милой растерянной девушки, "вымокшей под дождём кошки", как он назвал меня, которую повторно встретил, когда она решила подработать в эскорте?
"Спать со мной не нужно". Не нужно подобное говорить - это задевает. Что он хотел сказать этой фразой? Решил меня так расслабить, типа "я не клиент и секс с тобой не покупаю" или же просто обозначил дистанцию? Типа "у нас сделка, а не личные взаимоотношения"? А спать с ним не нужно - это как? Он только про секс или же мы и в разных кроватях спать будем? Так нам скорее всего предоставят комнату в которой будет двуспальная кровать. И что, мы повернёмся спинами друг к другу и будем спать, опасаясь друг друга коснуться? Это вообще как? Он разденется передо мной, такой красивый, мускулистый и, как я хорошо запомнила, страстный мужчина, ляжет рядом и повернётся ко мне спиной? И при этом при Фридрихе и его жене мне нужно будет изображать счастливую, любящую и любимую жену Влада?
Я поворачиваюсь к нему и замечаю, что смотрит на меня. Внимательно, изучающе. Я теряюсь. Чувствую, что смущена. Чтобы хоть как-то скрыть неловкость, улыбаюсь и перевожу взгляд на пустой проход, затем на спинку кресла перед собой, на прижатый к ней откидывающийся столик.
- Волнуешься? - тихо спрашивает Влад.
- Чуть-чуть, - отвечаю я, снова взглянув на него. - Думала, ты спишь...
- Нет, я выспался. О чём ты думаешь?
- О... Да так, ни о чём.
- А если по-честному?
Он всё так же пристально смотрит на меня.
- А если по-честному, - говорю я, - то... Почему ты ведёшь себя так, будто между нами ничего не было? Впечатление, что мы совсем чужие друг другу люди. Я понимаю, что это деловая поездка, но... нам же нужно будет изображать из себя мужа и жену...
Вместо ответа Влад кладёт ладонь на моё бедро, прикрытое только чёрным нейлоновым чулком. От его тёплого, властного прикосновения я напрягаюсь и замираю. Дыхание сбивается и сердце принимается учащённо колотиться.
- О Боже... - шёпотом выдыхаю я.
Чувствую, как учащается пульсация в промежности, чувствую, что увлажняюсь, понимаю, что это дикая реакция и одновременно с тем наслаждаюсь ею. Запрокидываю голову, касаюсь затылком спинки сиденья и, глубоко вдохнув, медленно и чуть слышно выдыхаю. Мой выдох напоминает сладкое постанывание и я очень надеюсь, что кроме Влада его никто не слышал.
Влад убирает руку.
- Поэтому, - говорит он.
29.
Flughafen Zurich - цюрихский аэропорт - встречает нас теплым ночным воздухом и застеклённой стеной аэропорта, за которой светятся огромные люстры. Несмотря на позднее время, аэропорт набит битком, народу - не протолкнуться. Мы проходим контроль, забираем багаж и всё это время Влад подробно напутствует меня на тему того, как нам следует вести в гостях. По его словам Фридрих - замечательный человек, но обладает как минимум одним качеством, которое может стать для нас препоной - он очень внимателен к деталям. Видя, что я волнуюсь, Влад, приобняв, прижимает меня к себе и глядя в глаза говорит:
- Всё хорошо, Оль. Главное, веди себя естественно. И помни - это не экзамен, а поездка в гости. Хорошо?
- Хорошо, - тихо отвечаю я.
Его
