Для той, кто не умеет врать, в последние дни я слишком много вру... А шпионка из меня никакая.
Раздирают противоречивые чувства. С одной стороны мне тут очень хорошо, тем более с Владом, и, безусловно, нравится эта приятная швейцарская пара, но с другой - хочется сбежать. Потому что впечатление, что я только и делаю, что лажаю. К тому же я чувствую, что Влад становится мне всё ближе и ближе и при этом явно отдаляется от меня при моём приближении. И мне надо это осмыслить.
Там в Москве эта афёра казалась куда более лёгкой в исполнении. Как же я ошибалась...
Влад выходит в сад и окликает меня. Я выныриваю из качелей, спрыгиваю на ходу на землю, и иду к нему. Он одет в белоснежную сорочку с коротким рукавом, рваные светло-голубые джинсовые шорты до колен и подпоясан тёмно-синим ремнём с небольшой пряжкой. На ногах мокасины того же цвета.
Я в лёгком чёрном платье в крупный белый горох с чёрным пояском, воздушной юбкой до колен и открытыми ниже локтя руками. Обута в чёрные босоножки. Волосы распущены, из макияжа - только тушь на ресницах.
Николь машет нам из окна и мы отвечаем ей тем же. Влад приобнимает меня за талию и мы, минуя ворота, выходим из сада. Влад не улыбается. Он явно о чём-то сосредоточенно думает, но я не лезу к нему с расспросами. И потому мы идём молча.
Идём среди альпийских лугов, усеянных белыми цветами, что в свете закатного солнца кажутся сейчас чуть рыжеватыми, как и сочная трава, которую качает-убаюкивает тёплый ветерок. Дышу полной грудью - воздух потрясающе чист и нежно-ароматен. Мне было бы сейчас хорошо, если бы наша прогулка не имела отношения к сделке.
Влад перестал обнимать меня, как только мы отошли от дома и свернули на дорогу к озеру. Он убрал руку не демонстративно, а аккуратно, явно, чтобы не обидеть. Но одновременно с тем будто бы обозначил границу. Дескать - нас теперь не видят и изображать ничего не нужно. И мы просто идём рядом и молчим.
Неподалёку заповедник, чуть правее - пляж. А перед нами полоса деревьев, меж которыми пролегает широкая тропа. Мы выходим к озеру, когда солнце уже будто касается гор. На чуть подёрнутой рябью воде озорно мелькают рыжие блики. Заросший кустами и деревьями и усыпанный гладкими камушками берег пуст. Мы останавливаемся и смотрим на воду. Она тёмная вдали, а у берега - совсем прозрачная.
Мы молчим ещё наверное минуты три.
- Мне сложно всё это даётся, Влад... - наконец тихо говорю я.
- Я это вижу, - глухо отвечает он.
- Просто я не понимаю, как ты действительно ко мне относишься.
Он поворачивается ко мне. Хмурится. Его только что бликующие глаза становятся тёмными.
- А зачем тебе это понимать? - спрашивает он.
- Как это зачем? - удивляюсь я. И робко добавляю: - Мы вообще-то спим в одной постели...
- Это не наша постель, - качает головой он. - Мы в гостях. И отношения у нас деловые.
- Угу... Только они с сексом.
- Не нужно привязывать его к чувствам. Он самодостаточен.
- Как скажешь... - тихо отвечаю я.
Он изучает меня взглядом. Вижу, как его чёрные зрачки чуть заметно мелькают туда-сюда - он пристально смотрит мне то в один глаз, то в другой.
- Скажи мне, - говорит он. - О чём вы общались с Николь?
Я пожимаю плечами:
- О разном, - и добавляю: - О девичьем, о Швейцарии, о России, об искусстве, о рекламе.
- Ты уверена, что это всё?
Я напрягаюсь. Не понимаю, к чему он клонит.
- Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я.
- Она очень странно на меня смотрела, перед тем, как я вышел из дома. По-другому.
Перед глазами проплывает лицо Николь, когда она, глядя на меня своими красивыми зелёными глазами, тоже предлагает сделку. И я помню, что ей пообещала.
- Думаю, тебе показалось, - пожимая плечами, говорю я. - По крайней мере это... вряд ли связано с нашим пикником.
- Вот как? - спрашивает он. - Окей. А то я уж было начал волноваться. Мы с Фрицем сегодня обсуждали условия поставки первой партии тренажёров и мне бы не хотелось, чтобы что-то сорвалось.
- Не беспокойся, всё в порядке, - говорю я.
На камнями проплывает стайка осторожных рыб. У них тёмно-серые спинки.
- Наталья тебе писала ещё?
- Нет, - качаю я головой. - Только номер карты тогда пришёл и всё. Я ничего ей отвечать не стала, как ты и сказал.
Он отворачивается к озеру, смотрит вдаль.
- Я сегодня уволил Александра, - говорит он тихо, безадресно, будто не мне. - По телефону. Бухгалтерия уже подготовила расчёт. Он пожелал уволиться одним днём, я пошёл навстречу.
- Из-за Натальи? - сочувственно спрашиваю я.
Он тихо вздыхает и поворачивается ко мне.
- Из-за того, что я не смогу больше на него полагаться. Он себя слил. А сотрудник был реально ценный.
- Ты никогда не даёшь людям второго шанса? - спрашиваю я, вглядываясь в его глаза.
Он опускается на корточки, достаёт из воды мокрый камешек-голыш и принимается вертеть его пальцами.
- Хороший вопрос, - наконец отвечает он. - Знаешь... слишком много дерьма я получил в ответ на доброту, чтобы раскидываться доверием. Наталья - тому прекрасный пример. Думаю, она сейчас сейчас в каком-нибудь клубе уже вовсю оказывает услуги интимного характера.
- Это её выбор, - говорю я.
- Согласен. Но одновременно с тем я упомянул Наталью прежде всего в качестве ответа на твой вопрос.
- Ты любил её?
- Нет, - помотав головой, твёрдо отвечает он
- А Машу любил?
Он поднимает лицо на меня и, хмурясь, спрашивает:
- Откуда ты знаешь про Машу? Ах да, она её упомянула тогда в машине...
- Да. Но она потом, когда ты уехал, ещё мне о вас рассказала.
- И что она сказала тебе?
"Давно тоже, три года назад. Ну, как встречались... Он же ушибленный этой Машкой своей... После неё ничего серьёзного с ним ни у кого не было. Так, потрахивает то одну, то другую. Секс ради секса. Ну и сходить куда-нибудь вместе.
- А что за Машка? - интересуюсь я.
- Да была у него девка одна, модель. Любил он её до невозможности. Жениться на ней хотел, планировали многое.
