— Что ей от нас нужно? — горько всхлипнула Эйлуэн.
— Скоро мы это узнаем. — Карету неожиданно тряхнуло, и я вцепилась свободной рукой в сиденье.
Чиркнули колеса, ударившись о землю, и свист ветра, разрываемого крыльями фальвов, сменился громкой дробью копыт. Экипаж замедлял свой бег, пока и вовсе не остановился. Резко, внезапно, словно наткнулся на непреодолимую преграду.
— Ну вот и прибыли, — расплылся в улыбке разбойник.
Позвал своего подельника, и тот, особо не церемонясь, вытащил из кареты Эйлуэн.
— Не трогайте ее!
На мой крик никто не обратил внимания, меня выволокли из экипажа, швырнув к ногам похитившей нас гадины.
Хотела вскочить, но мне не позволили: больно надавили на плечи, заставляя опуститься обратно на землю.
— Ну наконец-то, — проворчала морканта. — Столько дней ожидания!
— Мы ждали подходящего момента, чтобы ее забрать, — отчитался тот, который продолжал меня держать.
— А эту зачем притащили? — спросила ведьма, указывая на Эйлуэн.
— Так вышло.
— Ладно… — пробормотала Элесбед. — Не получится с Риан, попробую с младшей.
— Не получится что?! — Теперь уже и меня трясло.
— Добраться через тебя до убийцы моей дочери. — Элесбед смотрела на меня с таким видом, словно видела перед собой мерзкое насекомое, которое ей не терпелось раздавить. — Или ты думала, моя месть Талвринам заключается в том, чтобы сделать из тебя элири? — Княгиня усмехнулась. — Как по мне, так это слишком мелочно.
— Что… что вы задумали? Почему не оставите нас в покое?! — задыхаясь от слез, выкрикнула Эйлуэн.
— Я хочу уничтожить твоего дядю, милая. — Приблизившись к Эйли, морканта коснулась ее подбородка, заставляя вскинуть голову и посмотреть ей в глаза. — Для этого мне и нужна Риан. Когда Талврин будет мертв, весь мир скажет мне спасибо. Да и о твоей сестре будут вспоминать как о спасительнице. Алиане, которая пожертвовала собой во имя спасения жизни многих драконов. Так что, — Элесбед ядовито улыбнулась, — как видишь, все не так уж и плохо. — Обернувшись к стражникам, она приказала: — Ведите их в храм. Не будем терять время. Я и так ждала слишком долго и больше медлить не намерена.
Долгие дни поисков, безрезультатных и бессмысленных, — и Аману уже начало казаться, что он никогда ее не отыщет. Он облетел все родовые замки, побывал в поместьях Карраев, навестил дальних родственников и близких друзей семьи, давая понять всем и каждому, чем может грозить укрывательство морканты.
Никто из них не желал получить врага в лице князя и уж тем более прогневить правителя. Попытки мешать правосудию в Рассветном королевстве могли быть чреваты не только потерей всех владений и титулов, но и лишением жизни.
Элесбед мало кто любил и уж точно никто не стал бы рисковать ради нее своим благополучием. И тем не менее он обязан был проверить, удостовериться, что она не прячется у него под носом.
Удостоверился и был вынужден признать, что мать могла находиться где угодно. В любом уголке Адальфивы, возможно, в какой-нибудь безымянной обители или забытом богиней селении.
На ее поиски могли уйти недели, месяцы, а то и годы. И тем не менее он продолжал искать. Не столько чтобы передать Камрану IV — он хотел посмотреть ей в глаза и понять, стоила ли всего этого ее жажда мести.
Вместо того чтобы попытаться жить дальше, храня память о погибшей дочери, княгиня положила на алтарь ненависти все свое существование. Его жизнь и жизнь Клер. Жизни ни в чем не повинных детей из приюта.
А главное, из-за нее страдала Риан.
Каррай горько усмехнулся. Он не собирался перекладывать на мать всю вину. В том, что случилось с алианой, он был виноват не меньше морканты. Потому и потребовал развода, хотя отпускать ее было больно. Но хотя бы раз в жизни он должен был поступить правильно.
Не сдержался — пообещал ей новую встречу, а теперь находил тысячу предлогов, чтобы держаться подальше от эсселин Анвэри. Нужно искать мать, нужно охотиться за Талврином — волонтеров для поисков ублюдка, как всегда, не хватало.
Не стоит беспокоить родителей Риан — они ведь и так столько выстрадали. Да и Эйлуэн его побаивается. А младший брат наверняка его проклинает.
Риан дома спокойней, там она будет счастлива. Без него и без его сумасшедшей семьи.
Он обязан был ее отпустить.
Вот только одна лишь мысль, что рано или поздно к ней снова посватаются, пригласят на отбор, что кто-то другой будет ее целовать, сжимать в объятиях и ласкать, сжигала дотла все мысленные установки. Стоило представить рядом с ней какого-нибудь Ледяного или Огненного, как драконья сущность брала верх над доводами рассудка. Аман душил в себе малейшие желания и порывы, несмотря на ропот зверя. Из последних сил цеплялся за здравый смысл, понимая, что долго все равно не выдержит. Рано или поздно сорвется, отправится к ней.
За ней.
Больше всего тальден боялся ворваться в ее идеальный мир и снова его разрушить. Поиски матери помогали отвлечься, не думать о зеленоглазой бунтарке хотя бы какое-то время. А потом все начиналось по новой: воспоминания о золотоволосой алиане захлестывали его, выворачивая наизнанку душу, и борьба с самим собой продолжалась.
Иногда Аман думал, что лучше бы его тогда растерзали дольгатты. Несколько минут физических мучений ни в какое сравнение не шли с этой затянувшейся сердечной агонией.
— Ты вернулся! — Клер радостно улыбнулась и поспешила навстречу брату, желая его обнять.
В последнее время она почти его не видела, и даже когда князь возвращался домой, казалось, мыслями он оставался где-то в другом месте, далеко от Огненного чертога.
— Ненадолго. — Аман улыбнулся ей в ответ. — Решил этот вечер провести дома. Поужинаешь со мной в Чарояре?
— Не успел прилететь, как уже рвешься к эссель Никсе? — шутливо сощурилась Клер.
Аман погладил ее по щеке.
— Порой меня одолевает тревожное чувство, что мать снова нас обманула и болезнь никуда не исчезла. Что ей стоило и в этот раз солгать?
Клер накрыла руку тальдена своей:
— Ну
