— Я и так их делаю.
— Помимо домашнего задания ты должен сам разбираться в непонятном. Читать какой-нибудь материал, в конце концов.
— И я опять стану овощем в стрессе. Да, пап, отличная идея просто, — показывает «класс» парень, следом начиная восклицать с каждым разом всё громче: — Я же совсем не болел этой хренью! Я ж здоров как бык, стрессу вообще не подвержен! У меня же стальные нервы!
— Довольно! — стукнул кулаком по столу Стоик. Вилка с края тарелки мужчины громко упала на пол, — Я всё сказал! Если к началу следующей четверти у тебя ничего не изменится, пеняй на себя!
— Когда ты уже поймёшь меня… — лишь беспомощно вздыхает Иккинг, опуская голову.
— Я вообще-то забочусь о тебе! Ты не можешь себя контролировать, поэтому мне приходится вмешиваться! — Отец встаёт с места, указательным пальцем тыкает на сына, — Вроде ты и лечишься, Астрид тебе якобы помогает, делает тебя лучше, но что-то незаметно, что ты меняешься, Иккинг! Такой же упёртый и непослушный баран! Ты хоть когда-нибудь меня слушаешь?! Нет, потому что ты на своём всегда стоишь до последнего, а потом извиняешься передо мной, чуть ли не на коленках умоляешь простить тебя, такого идиота!
Лишь замолкнув, мужчина увидит, как тело Иккинга дёргается. Голова всё так же опущена, тоже тряслась. В воздухе слышны тихие всхлипы.
Довёл. А настроение у Иккинга было таким хорошим до этого разговора. Астрид пригласила его к себе домой после школы, обещала напечь по рецепту сахарные булочки… Почему всё портится именно утром?
— Иккинг, слушай, я не хотел-
— Ты уже всё сказал, — слышит слегка надломленный голос; голова всё ещё не поднимается, но дрожь слегка ослабла, — Вечно ты всё портишь своими упрёками и угрозами… Достал уже.
— Сынок-
— Ты опять доводишь меня до этой хандры хреновой! — Иккинг всё же поднимает голову, с жаром восклицает прямо в лицо отцу всё, что он думает: — У меня уже сил, чёрт возьми, нет, каждый раз слушать твои ругательства на меня! Я всё понимаю сам, ясно?! Не надо мне указывать на это! Хочешь опять искать меня пол ночи хер знает где?! А я ведь могу повторить! И повторю, если потребуется! — грозится Иккинг, тоже вскакивая с места, плюясь слюной, — Потому что ты только и можешь, что упрекать меня во всех смертных грехах! Ни грамма поощрения, уважения! Иногда даже жалости от тебя не дождёшься! Будь мама жива, она бы не допустила, чтобы ты стал таким чёрствым и строгим! — из глаз Икка полились горькие слёзы, но он продолжал говорить, — И раз её нет, я ищу утешения хотя бы будучи с Астрид! Потому что в ней есть всё, что мне нужно, чего нет у тебя! Ты отгораживаешь меня от единственной радости жизни, папа!
Наступила гнетущая тишина. Отец и сын молчат, стоят друг напротив друга; за окном опять воет ветер.
— Я всё понял, — лишь говорит Стоик, отходя от стола, — Извини, что испортил настроение, — скрывается где-то в зале, оставляя сына одного.
Иккинг пялится в какую-то точку потерянным взглядом. Затем на его лице вдруг появляется улыбка. Она какая-то странная, даже безумная. Неужто отец услышал его? Потирает ладонями лицо, спешит найти салфетки.
Нет, сегодня всё будет хорошо. Чувствуется терпкий аромат перемен.
***
… И ярче звёзд сияю для тебя сегодня я…
Этот день был памятен для Иккинга и Астрид. Сегодня, почти семь лет назад, они познакомились и начали дружить. Вроде это было недавно, но в то же время так давно…
Иккинг в этот день переехал из абсолютно другого города, абсолютно другой страны в небольшой ещё тогда городишко в километре от столицы; естественно перевёлся в новую школу, где всё ему было чуждо.
Все приняли его радушно, все заспешили с ним познакомиться — не каждый день ты видишь такого странного, но чертовски милого мальчугана, в чьих жилах течёт кровь викингов. Астрид первая, кто узнала о происхождении Иккинга.
— А ты откуда?
— Из Исландии, — бормочет Иккинг, немного стесняясь незнакомку. Всё окружение восторженно ахнуло, переглянулось между собой.
— Ой, прости! Я Астрид! Астрид Хофферсон! — девчонка протягивает ему ладошку, широко улыбается; мальчик пожимает ей ручку, расслабляется, — Так ты из этих, из викингов?
— Типо того, — криво улыбается Иккинг, почёсывая затылок. Его новая знакомая такая… Энергичная. И красивая. Прямо глаз оторвать невозможно.
— У меня прадедушка жил в Исландии, так что я тоже в каком-то роде викинг, — смеётся Астрид; вдруг резко хватает нового знакомого за рукав и тащит за собой, — Пойдём, я покажу тебе нашу библиотеку!
Весь класс гонялся за Иккингом, а Иккинг ходил за ручку с Астрид. Девочка сразу дала ему и всем понять: он — её друг. И она его вряд ли кому-то отдаст (она такая собственница :)).
— У тебя есть что покушать с собой? — интересуется Хофферсон, садясь напротив Иккинга в столовой.
— Деньги есть, — отвечает Иккинг, разглядывая большую толпу около буфета.
— Она быстро рассасывается, — отмахивается Астрид, доставая из рюкзачка контейнер с бутербродиками и мюслями.
— А у вас есть первое? Или второе?
— Первое и второе дают после третьего урока… Блин, надо было тебе заранее сказать, из головы совсем вылетело, — несколько крушится девочка, стукнула себя ладошкой по лбу.
— То есть, сейчас будут только… Булки? Типо полдника, да? — моргает глазами Иккинг, держа в руках кошелёчек.
— Можно и так сказать. Пойдём, я куплю тебе булку. В качестве извинения.
Парочка встаёт в уже небольшую очередь.
— А у вас есть меню?
— Да, но его пока убрали. Один придурок опрокинул табло…
— Оу… А что обычно из булочек ты покупаешь?
— Ну, я редко здесь ем. Я из дома ношу. Но когда приходится, то беру булочку с шоколадом.
— А есть булочки с сахаром?
— Есть. Но их мало кто ест…
— Тогда я буду их есть, — мило улыбается Иккинг, аж сияет. Его любовь к выпечке сравнима лишь с его любовью к объятьям. Как только очередь доходит до него и Астрид, просит буфетчицу: — Булочку с сахаром и шоколадом, пожалуйста.
— Чаёк не будешь? — интересуется мило женщина. Она была такая добрая и милая, все её просто обожали, — Он у нас с лимончиком… А то всухомятку не хорошо кушать.
— А давайте, — махает ручкой Икк. Астрид начинает улыбаться чуть шире, поглядывая на знакомого.
Хофферсон помогла Икку донести булочки и чай до их стола;
