— Эмм… — толстый боров лихорадочно вытер пот со лба. — Она действительно призналась!
Я не могла говорить, но у меня хватило сил яростно замычать и отрицательно замотать головой. Правда, в мою сторону все равно никто не смотрел. Императрица повернулась к Федосею. Палач представлял собой странную смесь спокойствия и любопытства. Он поклонился Вере-Магдалене и степенно ответил:
— Наше дело маленькое, Ваше Величество, что приказано, то и делаем. А приказано нам было пытать у нее… — он кивнул на меня, — куда она, значится, дела украденного часовщика. А про императора спрашивать ничего велено не было, врать не стану.
— Какого еще часовщика? — изумилась императрица. — При чем здесь какой-то часовщик!
— Так тот безумный мастер Гральфильхе, что у нас тут в казематах сидел, а потом его выкрали, значится, прямо из-под носа караула…
— Ваше Величество, — опять юлой завился генерал, — она еще раньше, до этого, во всем призналась при свидетелях в игорном доме, бахвалилась, что великая колдунья, Шестая!.. Собор сожгла!.. На крепость напала!
— Довольно! — влез душевед. — Ваше Величество, я вас умоляю, посмотрите на нее! Ну какая из нее убийца? Какая поджигательница? Какая Шестая? Она же больная измученная женщина! Ей нужно лечение!
Я протестующе замотала головой и даже ухитрилась открыть рот, выдавив почти связно:
— Я… бу… ща… им… ри…
Но это никого не впечатлило. Генерал продолжал упрямо гнуть свою линию:
— Ваше Величество, но зачем же императору Фердинанду Второму скрываться в горах? Какой в этом смысл? Раненому! Бежать из города! Это все шито белыми нитками! Тиффано с убийцей в сговоре, вот откуда у него кольцо!
И Вальцкерт театральным жестом указал на душеведа. Однако тот не смутился и опять пожал плечами.
— Ваше Величество, я могу только предполагать, что двигало вашим сыном и его людьми… Возможно, они опасались… — Тиффано сделал многозначительную паузу, — опасались предательства в своем окружении?..
— Ваше Величество!.. — взвизгнул генерал. — Я не позволю!..
— Однако мне тут подумалось вот что… — оборвал его душевед. — Я не припомню, чтобы состоялись похороны Его Величества. Траур объявили, а вот похороны?.. Его тело было обнаружено? Это бы безусловно разрешило все сомнения…
Я скрипнула зубами, разделяя чувства генерала, который правда злился по другому поводу. Но объект нашей ненависти был один. Клятый душевед! Это он! Это он пришпилил меня к стене пылающим в груди символом, словно бабочку. Ни слова вымолвить, ни руками-ногами пошевелить! Он колдун? Или… От ужаса потемнело в глазах. А вдруг его нет?!? Вдруг он лишь моя мара? А если остальных я тоже выдумала?… А если и мира-то давно уже нет?!?
— Он же издевается над вами, Ваше Величество! — топнул ногой толстяк. — Тело Фердинанда Второго было настолько страшно изуродовано, что о похоронной процессии и речи…
— Довольно! — резко оборвала его императрица и неожиданно опять повернулась к палачу. — Милый мой Федосей…
От удивления я забыла дышать. Милый? Вот уж точно бред! Или?..
— … я хочу услышать, что ты думаешь обо всем.
Палач нисколько не удивился такому странному обращению, просто кивнул, приняв его как должное, и также степенно отвечал:
— Скажу о ней так, — он кивнул в мою сторону. — Шальная и больная всю голову девка. Убить могла бы, в том у меня сомнений нет. Да вот убила ли?.. Про то не ведаю. Двое суток над ней бился, а признания вырвать не смог. Но душеведа она испугалась. Меня она, значится, не убоялась, а его испугалась! В обморок упала!
В голосе Федосея отчетливо слышались ревнивые нотки.
— Сейчас при нем, поглядите только, молчит, как рыба об лед, а под пытками рот у нее не затыкался, всякий бред так и несла. Императрицей грозилась сделаться и всех тут казнить. Шестой себя называла…
— Это неправда! Она ж больная, ну кому вы верите!.. — опять вылез душевед.
Федосей отмахнулся от него.
— А я разве спорю?.. Больная. Только про часовщика и Искру она не отрицала. Бахвалилась перед генералом, и сдается мне, что побаивается он ее…
— Это бред! Ваше Величество, почему я должен терпеть наговоры от всяких бездарей!.. — генерал осекся под строгим взглядом императрицы.
— Да и я, признаться, сам ее опасаться стал… — покачал головой палач. — Ведь такие шрамы на ней, что и понять не могу, как в живых осталась?.. А вот его завидев… — Федосей кивнул в сторону Тиффано, — побелела, как полотно, и такой ужас в глазах… что и мне не по себе сделалось… Нет, Ваше Величество, не в сговоре они, голову на усечение даю.
— Как вы вообще могли пытать светлую вояжну! — запальчиво воскликнул душевед, сжимая кулаки.
— Вояжну… — задумчиво протянула императрица и вновь удостоила меня вниманием. — Встаньте, светлая вояжна Ланстикун. Если это действительно вы…
Из груди нехотя вытащили кол. Я встала на ноги, лихорадочно обдумывая, что сказать. Сомнений больше не осталось. Душевед управлял мною, словно марионеткой, дергая за ниточки или же сжимая их в кулаке так, что не продохнешь.
— Вы убили моего сына?
Я медленно покачала головой.
— Однако многое указывает на это…
— Ваше Величество, — произнесла я тихо, и собственный голос показался мне чужим, — у меня не было причин убивать Фердинанда Второго хотя бы потому, что ваш сын был бы намного приятственней для меня в виде супруга… Политический союз Северных земель и Гарлегии мог бы скрепить…
Горло перехватило, и голос пропал. Императрица подождала немного, потом печально улыбнулась и повернулась к палачу.
— Ты как всегда прав, Федосей. Отчаянная безумица…
Ноги опять не держали. Я сползла по стене на пол, протестующе замотала головой и замычала. Душевед поторопился влезть:
— Ваше Величество, прошу вас, отдайте мне эту несчастную…
Я стала неистово биться головой об стенку и мычать, словно корова, которую ведут на убой.
— Ей нужна моя помощь, пока не стало еще хуже… — лживо беспокоился он.
— Почему она вас так боится? — спросила императрица.
Мерзавец пожал плечами.
— Видите ли, такова странная особенность безумия. Сумасшедший напрочь отрицает собственное болезненное состояние, и любой, кто указывает ему на тревожные симптомы, страшит несчастного, поскольку тем самым грозит целостности его мировосприятия…
Сволочь!.. Убью гниду!.. Раздавлю!.. Зачем я отдала кольцо с отравленной иглой?!? Зубами загрызу!..
— Ваше Величество, она не убивала вашего сына. Вы же слышали, что безумица вообразила себе, что станет императрицей, выйдя замуж. Тяжелая форма навязчивой идеи, при которой светлая вояжна скорее бы убила тех, кто грозил ее планам и покушался на жизнь Его Величества…
И душевед очень выразительно покосился на генерала. И эту жирную падлюку поубиваю!.. Всех сгною!.. Падлы!
— Ваше Величество, я настоятельно рекомендую вам арестовать этого проходимца! И допросить с пристрастием! — набычился генерал. — Мои люди быстро вырвут признания из
