его ждет народ. Здесь он останавливается перед молчаливой толпой и твердым голосом обращается к митрополиту Макарию:
«Святый Владыко! Знаю усердие твое ко благу и любовь к Отечеству; будь же мне поборником в моих благих намерениях. Рано Бог лишил меня отца и матери; а вельможи не радели о мне; хотели быть самовластными; моим именем похитили саны и чести, богатели неправдою, теснили народ – и никто не претил им».
Эту жалобу уже не раз слышали от царя его приближенные: всегда, чтобы оправдать свои ошибки, он вспоминал о своем сиротстве, о том, что вельможи, вместо того чтобы растить его как собственного сына, грабили его и народ. Но никогда еще он не обвинял бояр публично, признавая одновременно и свою вину как простой грешный. Повышая голос, продолжает он свою речь, как актер, опьяненный словами; он любит длинные фразы, тщательно выверенные паузы, трагическое выражение лица. Перед ним, на площади, где обычно казнят, болтаются на виселицах приговоренные по его приказу. Их иссушенные тела клюют вороны. Но никаких угрызений совести он не испытывает. Риторика – вот что увлекает его. Только бояре виноваты во всех его ошибках. О них говорит он:
«В жалком детстве своем я казался глухим и немым; не внимал стенанию бедных, и не было обличения в устах моих! Вы, вы делали, что хотели, злые крамольники, судии неправедные! Какой ответ дадите нам ныне? Сколько слез, сколько крови от вас пролилося! Я чист от сея крови! А вы ждите суда небесного!»
При этих словах царь поклонился на все четыре стороны площади. Затем произнес, но уже о своих обездоленных подданных:
«Люди Божии и нам Богом дарованные! Молю вашу веру к Нему и любовь ко мне: будьте великодушны! Нельзя исправить минувшего зла; могу только впредь спасать вас от подобных притеснений и грабительств. Забудьте, чего уже нет и не будет! Оставьте ненависть, вражду; соединимся все любовию христианскою. Отныне я судия ваш и защитник».
Народ не верит своим ушам. Этот красноречивый оратор, одетый в золото и усыпанный драгоценностями, который сверкает на солнце как скарабей, это их царь. А царь не может лгать, и для России наступает время мира. Чтобы положить начало новой мудрой политике, Иван объявляет, что прощает всех виновных бояр, и предлагает всем своим подданным по-братски обняться. В толпе льют слезы благодарности и троекратно лобызаются. Кажется, вполне уместны были бы восклицания «Христос воскресе!». Удовлетворенный успехом своей речи, Иван поворачивается к Адашеву и велит ему принимать жалобы бедных, сирот и «всех страждущих».
«Алексей, – говорит он ему, – ты не знатен и не богат, но добродетелен. Ставлю тебя на место высокое не по твоему желанию, но в помощь душе моей, которая стремится к таким людям, да утолите ее скорбь о несчастных, коих судьба мне вверена Богом! Не бойся ни сильных, ни славных, когда они, похитив честь, беззаконствуют. Да не обманут тебя и ложные слезы бедного, когда он в зависти клевещет на богатого! Все рачительно испытывай и доноси мне истину, страшася единственно суда Божия».
Закончив речь, Иван принимает поздравления от близких, среди которых первая – Анастасия, видящая чудо духовного преображения своего супруга. Сам же он полагает, что Господь «долготерпелив и многомилостив». До какой степени царь искренен в своем намерении простить бояр, которые плохо ему служили? Ни один из виновных не будет приговорен к смерти. Лишь немногие из придворных будут смещены, отправлен в монастырь царский духовник Федор Бармин, который подстрекал народ, Михаил Глинский сослан с разрешением самому выбрать место жительства. Опасаясь за свою жизнь, он бежит в Литву с Турунтаем-Пронским. Но их останавливают, начинают расследование, и только великодушие Ивана спасает их от казни. В Избранную Раду входят теперь и дядя царицы Захарьин, и друг несчастного Бельского Хабаров, и Дмитрий Палецкий, чья дочь Иулиания удостоена чести стать невестой брата царя, князя Юрия. Несмотря на эти счастливые перемены, Иван помнит об оскорблениях, которые были нанесены ему когда-то. Характер позволяет ему проявлять мимолетную милость, но никогда не забывать о главном. Враги, которым он простил, не могут быть уверены в дальнейшей своей безопасности, а лишь во временной отсрочке возмездия. И пока они наслаждаются безнаказанностью, царь краем глаза наблюдает за ними и молчаливо ненавидит их.
На время образцом для него становится знаменитый его предок Иван III, давший России первые письменные законы. Ему хочется попробовать себя на этом поприще. Среди его приближенных есть несколько человек, сведущих в гражданском праве. Что до протопопа Сильвестра, то он собственноручно написал многие положения знаменитого «Домостроя» – свода правил благочестия, который содержит нормы поведения в религиозной и общественной жизни для зажиточных людей, отцов семейств, обладателей многочисленной челяди. Здесь можно прочитать, что набожный человек всегда задерживает дыхание, целуя иконы, чтобы не допустить таким образом их осквернения его физической сущностью, что женщина присутствует на официальных приемах, исполняя исключительно хозяйственные обязанности, она не поет и не смеется во время работы, сохраняет послушание мужу и бесстрастие. Отец сурово, но без гнева, наказывает своих детей. «Если любишь сына своего, бей его часто, в конце концов он станет радостью для тебя... Не смейся с ним, не играй с ним, так как, если ты выкажешь слабость в малом, пострадаешь в большом...Терзай ему сердце, пока он растет, так как, если затвердеет сердцем, перестанет тебя слушаться».
За женой тоже надо неустанно следить, чтобы она не вышла из повиновения. Но здесь нужна деликатность. И тогда не будет нужды прибегать к палке. Рекомендуется только плеть. Но надо знать, как ею пользоваться: отвести жену подальше от любопытных глаз, предварительно сняв с нее рубашку, чтобы не порвать, связать руки и методично стегать ее так долго, сколько необходимо; после этого обратиться с сердечными словами, чтобы супружеские отношения в будущем не были нарушены. Каждый день жена должна советоваться с мужем не только по вопросам ведения хозяйства, но и о визитах, которые она собирается нанести, о гостях, которых намерена принять, и даже о темах для разговора с ними. «У жены, которая следит за порядком, дом должен быть чистым и опрятным, – продолжает „Домострой“, – похожим на рай. При входе следует положить сено, чтобы вытирать ноги. В каждой комнате истинный христианин вешает по стенам иконы и в знак их почитания зажигает перед ними лампады и свечи, украшает их окладами. После молитвы следует закрыть иконы занавесками, чтобы защитить их от пыли». В доме должно быть провизии на целый год. Вся жизнь организуется вокруг очага, даже если средства избыточны. «Когда готовят хлеб, одновременно стирают, чтобы не транжирить дрова». Хозяин дома должен иметь, помимо слуг, портных, сапожников, плотников, чтобы все дела можно было исполнить тут же, не выходя из дома. На те случаи, когда знаний по ведению хозяйства не хватает, «Домострой» дает рецепты о приготовлении пищи, настоек и ликеров, как отбелить белье, забить и посолить поросенка. Там также говорится о том, как должен держать себя слуга, посланный к кому-либо с поручением: подойдя к двери дома, куда он был послан, образцовый слуга вытрет ноги, высморкается при помощи пальцев, прочистит горло, сплюнет и скажет: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа». Если ему не ответят: «Аминь», он повторит свою молитву громче и наконец тихо постучит в дверь. «Если его принимают в помещении, он должен следить за тем, чтобы не ковырять пальцем в носу, не сморкаться, не плевать. Он должен почтительно стоять, не смотреть по сторонам, не дотрагиваться ни до чего. Он должен вернуться как можно быстрее, чтобы принести ответ хозяину».
В последней части книги протопоп Сильвестр призывает своего сына Анфима соблюдать христианские добродетели. Чтобы молодой человек, став главой семьи, воздерживался от пития перед вечерней, почаще призывал священника, служил молебны у себя дома, не впадал в крайность, раздавая милостыню, искренне любил ближнего, ни на кого не держал зла, слушался царя и боялся Бога: «Когда путешествуешь, делись пищей со встречными... Давай им пить. Если будешь вести себя так, тебя не обманут и не убьют в пути... Если сопровождающие тебя ссорятся, выбрани их. Если дело принимает серьезный оборот, ударь своего слугу, даже если он прав!»
Эти советы, вышедшие из-под поучающего пера, обличают в своем авторе (или авторах) странную смесь религиозности и целесообразности, жестокости и милосердия. Строгость мышления и преданность Церкви подчеркивают постоянные отсылки к Библии. Правила хорошего тона и молитвенник, поваренная книга и Евангелие, огородный календарь и трактат о соблюдении приличий, святое и мирское неразделимы здесь, как вода и вино в сосуде. Согласно этому полуязыческому, полухристианскому катехизису, Бог любит бережливость, процветание, благополучие, трудолюбие, быстрое правосудие и подчинение слуги хозяину, жены – мужу, сына – отцу. Основа общества – семья, глава которой олицетворяет прочность и излучает
