– Ребята, вы здесь? – Эхо подхватило выкрик и разнесло по лабиринту.
– Я с Бади! – прилетел пронзительный голос Тильды. – Он нашел меня еще в коридоре.
– Куда идти?
– Демон его знает! – ответила подруга.
– В центр! – Бади тоже знал.
– Здесь дверь, но она пока не открывается! – снова выкрикнула Тильда. – Зайдем вместе, но Ботаника еще нет!
Они не сомневались, кто именно ушел, но не знали причины. А Илай послал всех лесом из-за меня.
– Иду к вам!
Продвигаться среди собственных отражений, перебегавших с одной зеркальной стены на другую, было по-настоящему жутко. Голова кружилась, сердце колотилось. Несколько раз я сбивалась, влетала в зеркало и не сразу понимала, что оно стояло перед носом. Приходилось разворачиваться и закрывать глаза, чтобы осознать, в какую сторону следовало поворачивать.
Страшно представить, сколько времени оказалось потеряно на глупые блуждания! Распсиховавшись, я наколдовала на раскрытой ладони клубок энергетической нити, жиденькой, конечно, но лучше пока не умела. С каждым шагом потихонечку ее разматывала, но хитрость не сработала – я все равно запуталась в зеркалах и впала в отчаяние.
– Потерялась! – крикнула я и услышала истеричный визг Тильды. – Что случилось?
– Крикуны! – вместо подруги ответил Бади. Казалось, что его голос звучал совсем близко. – Не беги!
Да я и не могла бежать! Ноги окостенели. В зеркалах отражалось существо, отдаленно напоминающее человека, с глазами, горящими зеленым демоническим пламенем. Казалось, что оно подползало со всех сторон, рыча и пригибаясь к каменному полу. Демон прыгнул. С воплем я опрокинулась на каменный пол и, истерично отползая, следила, как у крикуна расширялась пасть.
Пожалуй, если бы он завизжал, то мне грозила глухота на пару седмиц и на оба уха. Но неожиданно, сбитый мощной воздушной волной, демон врезался в зеркальную стену. По ледяной пластине пошла трещина, разрезавшая надвое отражение Илая.
– Аниса, вставай шустрее! – проговорил он, помогая мне подняться. – Здесь нельзя оставаться надолго.
Крикун жался к стене, пытался расширить пасть, но, казалось, у него заклинило челюсти.
– Демон сожрет, если рот откроет? – пошутила я.
– Простудишься.
Крепко держась за руки, мы бросились вдоль зеркального коридора. В спину понесся истошный злобный визг, даже на расстоянии вызывающий желание спрятать голову под подушку, заткнуть уши и съежиться. По ледяным пластинам с хрустом рисовались трещины. Казалось, что распад преследовал и стремился переброситься на живых людей.
И мы не успели выскочить из лабиринта. С глухим хлопком зеркала рассыпались, в разные стороны брызнули осколки. В панике я сделала то, что подсказывал инстинкт самосохранения – использовала заклятье разрушения. Сотни острых кусков взорвались черным пеплом, грозящим вполне реальным удушением.
Секундой позже Илай крепко прижал меня к себе. Я утыкалась носом в его грудь, ничего толком не видела, но ощущала, что мы словно находились в гудящем стеклянном пузыре.
– Извини, – пробормотала я.
– За что?
– За заклятье разрушения. Нельзя его было использовать.
– А я думал, что ты просишь прощение за Армаса, – невесело усмехнулся он.
– Ты неисправим! – разозлилась я.
Нашел время для выяснения отношений, право слово! У нас тут квест как бы приключается.
– Как и ты, – сухо ответил он на обвинение.
Дожидаться, пока весь пепел осядет, не имело смысла. Мы расцепились, и щит истаял. Вместо зеркал теперь стояли гладкие черные стены, кое-где поблескивающие вросшими фрагментами льда.
– Эй, Ведьма! Ты лабиринт, что ли, порушила? Звон стоял, как при землетрясении! – крикнула Тильда.
– Рушила с Илаем, – огрызнулась я.
Вскоре мы вышли. В центре лабиринта зеркальные стены были повернуты изнанкой, и в воздухе сама собой висела гладкая белая дверь. Ни косяка, ни стен, только коробка, петли и самая обыкновенная ручка. Заходи с какой хочешь стороны!
– Из-за крикуна у меня лопнули очки, – пожаловалась Тильда, пытаясь рассмотреть нас через покрытые трещинами стеклышки. – Сделаешь, Ведьма?
Она стянула очки, и во взгляде появилась растерянность несчастного человека, видящего вокруг лишь размытые пятна. Бади молчаливо обнял девушку за плечи.
– Я здесь!
– Ага, а то что-то страшненько сделалось, – промямлила та.
Заклятье созидания мне давалось хуже разрушения. Видимо, из-за паршивого характера. Я сжала оправу, затаила дыхание. Чистая магия заструилась от пальцев, перетекла в стеклышки и затянула паутинку трещин. Но под конец – увы – кусочек выпал и правое стекло оказалось щербатым.
– Жаль, Ботаник не увидел, как Ведьма творит добрые дела, – вздохнула Тильда, проверяя очки на свет. Из-за дырочки в уголке вид у них был нелепый.
Через белую дверь мы вышли в зал для торжеств, где адептов дожидалась большая делегация преподавателей под предводительством Андрона Форстада.
– Закончили? – удивленно спросил магистр боевой магии.
– Полностью, – ответил Бади.
И наступила странная тишина. Все на всех таращились, не совсем понимая, что теперь делать.
– Поздравляю, – наконец произнес Армас. – Вы первые прошли испытание!
Постепенно зал торжеств начал заполняться хранителями-первогодками. Кто-то, отказавшийся от прохождения лабиринта в компании, заходил один, другие вваливались командами, третьих приводили наблюдатели. Стало шумно и оживленно. Народ, отойдя от первого потрясения, с энтузиазмом обсуждал метания по лабиринтам и блуждание по этажам, словно ничего в жизни интереснее не случалось.
Я стояла в уголочке и ожидала, когда нас отпустят. Можно будет лечь в кроватку, завернуться в одеяло и проспать часов двадцать. Проснуться и узнать, что наша команда вместе, Ботаник вернулся, Илай поменял гнев на милость и все снова счастливы.
Всполошенная Тильда, лавируя между адептами, пересекла зал, встала рядом и быстро проговорила:
– Ботаник пропал.
– В смысле – пропал? – удивилась я.
– Все вернулись из лабиринтов. Даже те, кто проходил в одиночку, но его нет. Он или не участвовал, или исчез.
В это время ректор призвал народ к тишине. В зале воцарилось молчание, однокурсники с интересом приготовились слушать главу совета магов. Кажется, впервые со дня принятия нашего потока в адепты зал торжеств использовался действительно для торжественного случая, а не в качестве лобного места, где проводили коллективные порки.
– Господин ректор, – вдруг громко проговорил Илай, заставив абсолютно всех оглянуться, – из лабиринта не вышел наш друг. Он проходил испытание самостоятельно. Флемминга Квинстада нет в зале.
– Господин Квинстад сегодняшним утром забрал документы и покинул академию, – объявил Армас в тишине. – Он больше не является адептом Дартмурта.
– Да быть такого не может, – ошарашенно прошептала я.
Мы с трудом дождались окончания торжественных поздравлений. Кое-как протолкнувшись в дверях, выскочили из зала и, не сговариваясь, ринулись в общежитие. Дверь в комнату Ботаника была распахнута. На кровати лежал голый матрац, открытые створки стенной ниши, заменявшей шкаф, демонстрировали пустые полки. Ни одной вещи, словно приятель никогда не учился в Дартмурте, не сидел с нами в столовой, не взламывал защиту на методичке торгаша Хилди.
Казалось, его никогда не было.
Конец первой книги
