Сэмми подшучивал над пьяным белым придурком. Подмигивал блондинкам и стряхивал вшей со своего пиджака. И икал.
Красные фишки поставлены — красивыми аккуратными столбиками. Всё это деньги Лайла. Хорошие, надо сказать, деньги — почти двадцать штук.
Сэмми схватил кости. Сэмми продемонстрировал их всем присутствующим. Лайл принялся рассылать слюнявые воздушные поцелуи. Сэмми подшучивал над Лайлом — мол, вот кому быть шоуменом.
Сэмми бросил кости. Выпала «семерка». Лайл поставил сорок штук. Толпа ликует. Лайл обнял Сэмми. Сэмми схватил кости.
Лайл дует на них. Орошает их слюной. Становится на колени. Сэмми достает носовой платок. И устраивает целое представление, вытирая кости.
Сэмми бросил кости. Выпала «семерка». Лайл поставил восемьдесят. Зрители возликовали. Лайл обнял Сэмми; тот пустил дым ему в лицо.
Сэмми схватил кости. Лайл двинулся к нему. Сэмми отступил подальше.
К ним сунулась какая-то блондинка. Сэмми ухватил ее за талию и потер кости о лиф ее платья.
Толпа заржала. Лайл что-то пробормотал. Литтел толком не расслышал: то ли «жид», то ли «жмот».
Сэмми бросил кости. Выпало «девять». У Сэмми делается отсутствующее лицо. Он пожимает плечами: что наша жизнь — рулетка. Толпа зааплодировала.
Дилер сгреб лопаточкой все Лайловы фишки — десять высоких столбиков.
Лайл допил свой виски. Лайл уронил стакан. Лайл пососал расколотую льдинку. Толпа зевак рассеялась. Сэмми пошел восвояси. Блондинка посеменила за ним.
Лайл, покачиваясь, побрел прочь, то и дело огибая препятствия. Хватаясь за что попало, дергая рычаги игровых автоматов. Кое-как, качаясь, добрался до будочки кассира. Туда же подскочил Литтел. Жестами он показал: больше не давайте ему фишек. Лайл застучал в окошко. Кассир покачал головой. Лайл пнул ногой игровой автомат.
Литтел ухватил его и повлек за собой. Впрочем, особых усилий прикладывать не пришлось. Лайл вдруг обмяк. Попытался заговорить — но кроме невнятного лепетания у него ничего не выходило.
Они вышли из казино и очутились на улице. Литтел повел его на парковку. Жара стояла как в печке — сухая, невадская, пустынная.
Лайл вырубился. Литтел понес его — мертвый груз.
Порылся в карманах его пиджака, проверил бумажник, узнал адрес и номер машины: «мерс»-купе выпуска шестьдесят первого года, номер — CAL-HH-492.
Оглядевшись, Литтел увидел машину. И потащил к ней бесчувственного Лайла Холли. Тащить было легко — в нем было не больше семидесяти килограммов.
Они добрели до автомобиля. Он открыл окна и засунул Лайла в салон. Устроил его поудобнее и откинул сиденье.
До Эл-Эй было часов пять езды.
Лайл уснет в своей машине. Потом проснется. Прямо на парковке. Лайл был игрок и прекрасно знал правила. Сперва тебе дают выиграть — для затравки. Потом ты проигрываешь. А потом они проверяют, есть ли у тебя деньги.
Лайл проиграл и собственные деньги, и казну Конфедерации. Сборщики долга из «Дезерт инн» работают споро. Конференция прекращает платить. Лайл живет в Эл-Эй и Вашингтоне. А в казино тоже не дураки сидят — они поедут его искать. Сперва сборщики наведаются в Эл-Эй.
Нарушить закон этим ребятам — раз плюнуть. Заблокировать счет — запросто. Набить клиенту морду — нет проблем.
Литтел ехал. В автомобиле было жарко, как в печке. Он знал, как бывает у запойных. Знал, во сколько вырубаются и просыпаются.
Через три часа, максимум через четыре, Лайл проснется. Где это я? О черт!
Пустыня жарилась. Лучи палящего солнца отскакивали от боков его авто. От духоты плавился даже воздух. Литтел миновал Бейкер. Жара стала понемногу спадать. Литтел проехал Сан-Берду.
Позади остался Редлендс, а потом Помона. А вот и Лос-Анджелес. Литтел вел машину одной рукой, другой держал карту: выстраивал маршрут.
Лайл жил на Норт-Ивар. Покатый спуск и тупичок в не самой престижной части Голливуда.
Он свернул с автострады и принялся кружить боковыми улочками. Ага — вот и Норт-Ивар, дом 2200.
Небольшие дома с выгоревшими маркизами на балконах. Тусклая пастель окраски. Десять минут восьмого: летние сумерки, тишина.
Тупик. Конец квартала: забор и откос.
Литтел медленно кружил вокруг и читал надписи на бордюрах. Смотрел номера: вот и дом Лайла — 2209. Выгоревший газон и облупившаяся персикового цвета краска.
Он припарковался на расстоянии двух домов. Вышел из машины и открыл багажник. Извлек оттуда лом и направился к двери. Оглянулся — никого. Значит, без свидетелей.
Дверь из твердого дерева — крепкие косяки и отличная фурнитура.
Он принялся орудовать ломом. Надавил на косяк. Сильнее. Ослабил нажим и просунул лезвие. И принялся ковырять что было сил. Дерево треснуло, пошло щепками и наконец раскололось.
Он снова ухватился за лом и снова поднажал. Потом замок поддался, он открыл дверь и вошел внутрь. Обтер стены. Ощупью нашел выключатель. Врубил свет.
Берлога Белого Кролика.
Душно и пыльно. Классическое обиталище небогатого холостяка.
Гостиная. Кухня. Межкомнатные двери. Забавные картинки на стенах — псы играют в карты, бульдоги в черных галстуках. Обитые дерматином кушетки, кресла и диваны.
Литтел бродил по квартире. Проверил кухню, спальню и кабинет.
Старая посуда. Колбаса и бутылки со спиртным. Захватанные дверцы шкафчиков, пыльные полки.
Снова картинки — псы на холостяцкой вечеринке, псы глазеют на девочек.
Письменный стол. Картотечный ящик. Господи, хоть бы не было сейфа или тайника в стене.
К делу: сначала надо устроить бардак.
Литтел надел перчатки и принялся за дело. Учинять бардак тоже нужно умеючи.
Вывалил содержимое ящиков. Разбросал одежду. Содрал с кровати постельное белье, распорол матрац и подушки. Нашел немецкий «люгер». Нашел нацистские флаги и каски. Сунул находки в наволочку — чтобы имитировать кражу со взломом.
Нашел кинжал с нацистской символикой. Нашел золотые монеты — крюгерранды из Южной Африки. И японский ножик. Завернул в простыню — якобы награбленное.
Потом направился к холодильнику. Выбросил оттуда колбасу. Повыкидывал бутылки. Подхватив лом, раскурочил кушетки, диванчики и кресла.
Порылся в кухонном шкафчике. Нашел «маузер» и нож с нацистской символикой. Эти он затолкал в бумажный пакет — по упоминавшейся выше причине.
Снова принялся орудовать ломом. Поднял половицы и расковырял балки перекрытия.
Остались письменный стол и картотечный шкаф. Он вернулся в комнату и проверил — и тот и другой оказались незапертыми.
Тогда Литтел стал в них рыться. Сгреб счета и письма.
