Они ухватились за телефонные книги — толстенные алфавитные телефонные справочники Лос-Анджелеса.
— Ты — грабитель. Грабишь игроков в кости. Ты пытался ограбить тех негров.
— А вот и нет — я приехал за листовой капустой.
Они принялись бить его по ребрам. По коленям. Старательно так. Передвинули «собачку» на его наручниках на два деления. И оставили в душной тесноте.
Занемели запястья. Онемели руки. Страшно хотелось ссать.
Он перебирал в уме возможности.
Не стоит звонить Литтелу. И мафии тоже не стоит. Как и строить из себя очень тупого. Барби тоже звонить не стоит — зачем ее пугать?
У него затекла спина. Занемела грудь. Пришлось намочить штаны. Он собрался с силами. Поднапрягся. И порвал цепочку от наручников. Пошевелил руками — кровь снова побежала по телу.
Вернулись легавые. Увидели, что сталось с цепочкой. Один аж присвистнул и зааплодировал.
Пит сказал: «Позвоните Уэйну Тедроу. Он работает в ЛВПУ».
Явился Уэйн-младший. Легавые оставили их одних. Уэйн-младший снял с него наручники.
— Мне сказали, ты собирался ограбить игроков в кости.
Пит потер запястья:
— И ты поверил?
Уэйн-младший нахмурился — обиженная примадонна. Уэйн-младший немедленно скис.
Пит встал. К нему постепенно возвращались силы. Щелкнули барабанные перепонки.
— Здесь действует закон о задержании на трое суток?
— Ага, а потом либо отпускают, либо предъявляют обвинение.
— Тогда не буду трепыхаться. Мне и раньше случалось так попадать.
— Что ты хочешь? Услугу? Чтобы я перестал ходить смотреть, как поет твоя жена?
Пит потряс руками в воздухе. Онемение постепенно уходило.
— Дерфи в городе. Тусуется с двумя типами по имени Кертис и Лерой. Я видел их возле железнодорожных путей на углу Трумена и J.
Уэйн-младший вспыхнул — от перенапряжения его лицо по брови налилось кровью.
Пит сказал:
— Грохни его. Думаю, он вернулся тебя убить.
28.
(Вашингтон, округ Колумбия, 14 января 1964 года)
Пикеты перед Белым домом:
Гражданские права и «Запретите бомбу»[66]. «Левая» молодежь.
Они маршировали. Они скандировали лозунги. Они перекрикивали друг друга. Было холодно. На них были теплые пальто. И высокие папахи.
Пикетчики разговаривали. Трепались и посмеивались. Про Джонсона и Кастро. Угрозу Голдуотера[67].
Выступающие делились кофе. Девчонки принесли бутерброды, Литтел огляделся — Бейярда Растина было не видать.
Он знал Растина в лицо. Мистер Гувер снабдил его фото. Он встречался с человеком, внедренным Гувером в Конференцию христианских лидеров Юга. Вчера вечером они беседовали.
Лайл Холли — бывший сотрудник чикагского полицейского управления. Работал в подразделении по борьбе с коммунистической угрозой. Изучал левое движение. Говорил как левый, а думал как правый. Они были тут практически в одном качестве. И разделялись тоже. Лайл постоянно отпускал расистские шуточки. Лайл сказал, что обожает доктора Кинга.
Он знал брата Лайла. Они вместе работали в сент-луисском отделении ФБР — с сорок восьмого по пятидесятый.
Дуайт Холли был ультраправым. Дуайт выполнял задания Ку-клукс-клана — под прикрытием. Дуайт выполнял их правильно. Семейство Холли было из Индианы. Семейство Холли было тесно связано с тамошним Кланом. Папаша братьев был клановским Великим Драконом[68].
Теперь времена Клана остались позади. Сыновья папаши Холли выучились на юристов и стали копами.
Дуайт ушел из ФБР. Но все еще оставался на федеральной службе. Дуайт поступил в Бюро по контролю над распространением наркотиков. Неугомонный Дуайт постоянно менял работу. Ему хотелось нового ответственного задания — и должности: главного следователя Минюста по южной Неваде.
Дуайт был жестким. Лайл — мягким. Лайл умел сочувствовать — так же, как Литтел.
Лайл и состряпал «легенду».
Уорд Литтел — бывший агент ФБР. Его выгнали со службы. Он впал в немилость у начальства. Мистер Гувер лишил его всего. И теперь он — адвокат мафии. Тайно сочувствует «левым». И — имеет доступ к средствам мафиози.
Что было весьма похоже на правду. Сам Лайл это тоже признал. Лайл рассмеялся. Лайл сказал, что ему помог мистер Гувер.
Сделка была заключена. Деньги ему выделили — Сэм и Карлос.
Он выложил им все начистоту: это целиком и полностью задумка мистера Гувера — не мафиозная — направленная на дискредитацию КХЛЮ.
Карлос и Сэм были в восторге от идеи. Лайл поговорил с Бейярдом Растином. Лайл расписал все так: Уорд Литтел — мой старый приятель. Уорд разделяет наши взгляды. У Уорда есть деньги. Уорд — сторонник КХЛЮ.
Стоявшие с плакатами «Запретите бомбу!» разошлись. Подтянулись активисты Молодой Америки. И замелькали новые плакаты: «Вырвать Бороду!», «Распять Хрущева!».
Подошел Бейярд Растин. Высокий мужчина, ухоженный и хорошо одетый — на фото он выглядел не таким стройным.
Он сел. Закинул ногу за ногу. Расчистил место на скамейке.
Литтел спросил:
— Как вы меня узнали?
Растин улыбнулся:
— Вы — единственный, кто не вовлечен в демократический процесс.
— Юристы не размахивают плакатами.
Растин раскрыл свой дипломат:
— Верно, но некоторые делают взносы.
Литтел раскрыл свой дипломат:
— Будет больше. Но если меня прижмут, я буду все отрицать.
Растин взял деньги.
— Способность отрицать. Я это ценю.
— Вы должны всегда иметь в виду источник этих средств. Те, на кого я работаю, не шибко дружат с борцами за гражданские права.
— А следовало бы. Итальянцев тоже иногда ущемляют в правах.
— Они так не считают.
— Может, оттого-то так и преуспели в своей, так сказать, области.
— Ущемляемые сами учатся ущемлять. Я понимаю их логику, но не принимаю ее.
— А вы не считаете, что у итальянцев жестокость в крови?
— Не больше и не меньше, чем глупость в крови у негров.
Растин хлопнул себя по коленям:
— Лайл сказал, что вы сообразительный.
— У него тоже этого не отнять.
— Он упоминал, что вы давно знакомы.
— Да. Познакомились во время митинга «Свободу супругам Розенберг!». Кажется, в пятьдесят втором.[69]
— На чьей вы были тогда стороне?
Литтел рассмеялся:
— Мы вели видеонаблюдение из одного и того же здания.
Растин засмеялся:
— Я тогда не участвовал. Я никогда не был истинным коммунистом, что бы там ни думал обо мне мистер Гувер.
Литтел сказал:
— Согласно его логике, вы таковым и являетесь. Вы знаете,
