Тень Феникса (СИ)

бы указывать на причину всего здесь произошедшего. Никогда прежде мне не доводилось сталкиваться с обязанностями вигилов и квесторов, и потому кровавые потеки и остатки внутренностей могли сказать мне лишь одно: человек, потерявший столько крови, однозначно мертв. Кто его убил и как, а главное, что здесь забыли агенты кабинета дознавателей, для меня оставалось тайной за семью печатями. Единственное, что мне удалось обнаружить на месте преступления — разрисованный причудливыми символами, графиками и формулами пергамент шириной в две моей ладони и длиной в три. Он прилип к полу и с одной стороны был сплошь покрыт вязкой и дурно пахнущей субстанцией, но с другой, на удивление, совершенно чист. Лежал он отчего-то именно так, будто убийца нарочно оставил его на виду, сказав этим: «Посмотрите-ка на это!». Что-то знакомое проступало во всех этих четко очерченных линиях с координатами наподобие тех, что используют, вероятно, в географических картах. Нечто связанное с магией. Пропустил ли Трифон или кто-то из его людей этот клочок бумаги из чувства брезгливости, или же они нашли более подходящее доказательство тому, что здесь произошло, пока оставалось загадкой. Я аккуратно очистил листок от крови и, завернув в ткань всё той же занавески, сунул его в кошель. Быть может, это моё расследование и улика — лишь часть детской игры, а может, нечто более серьезное. Мне больше всего хотелось сделать наконец хоть что-то стоящее, а не просто выполнять мелкие поручения старшего дознавателя до тех пор, пока сам им не стану. Следовало отправиться к нему и передать эту пусть и сомнительную улику, но боязнь облажаться с каждой секундой отчего-то лишь нарастала во мне. Я еще минут сорок бродил вокруг да около, окончательно испачкав обувь и ноги в кровавой каше, на жаре превратившейся в зловонную жижу и пропитавшую, казалось, меня насквозь, но не нашел решительно ничего стоящего.

Эммер оказался заядлым коллекционером. В его маленьком по местным меркам доме всего в один этаж, оказалось собрано более пяти сотен фигурок людей в различных позах, разного пола и возраста, выполненных из всевозможных материалов, начиная с дерева и заканчивая слоновьей костью. Интересная коллекция, несомненно, достойная внимания, но сейчас было не до нее. Все бумаги и документы оказались вынесены еще до моего прихода, и потому рабочий стол Дарбина и его шкафы оказались пусты. Быть может, что-то из их содержимого прихватил и убийца, однако узнать об этом достоверно пока не представлялось возможным. Если я не хотел получить часовую лекцию от Трифона за праздное времяпрепровождение, следовало хоть немного разобраться в том, что я нашел. А выяснить это можно было одним единственным способом: спросить человека, который предположительно в этом разбирается. Таким человеком был Альвин Малий, имперский боевой инженер, еще не окончивший своё обучение, но уже кое-что понимающий в науке, которую многие называют не иначе как волшебством. Проблема заключалась лишь в одном: чтобы добраться до места его обитания, предстояло выехать за город и, на случай, если найденный мной клочок бумаги окажется бесполезным, вернуться хотя бы к вечеру. В противном случае Трифон просто оторвет мне голову, даже не посмотрев на моё происхождение. Дело впервые приняло столь значительные обороты, и потому нечто подсказывало мне: уклоняться от указаний своего непосредственного начальника не стоило.

***

Университет, а точнее тот его факультет, на котором обучались боевые инженеры империи, располагался в семи милях от Стафероса. Настоящий замок, укрепленный не хуже цитадели императора, но куда более компактный. В нынешние времена дворцы утратили своё былое значение, хранилища знаний превратились в твердыни, как и всё то, что представляло хоть какую-то ценность для народов империи. Каждый патриций и каждый священник имели собственную крепость, что, несомненно, при определенных обстоятельствах могло бы послужить причиной развала государства в ходе гражданской войны. Когда для подавления восстания приходится раз за разом терять сотни легионеров у каждой захудалой крепостицы каждого самодовольного дината, решившего оспорить власть императора, через несколько поприщ можно обнаружить, что в каждом из легионов осталось людей не более чем на пару когорт. Так было раньше. Так пали Третья и Четвертая Империи. Императоры Пятой разрушили все крепости и замки, окружив страну сплошным кольцом укреплений, именуемой Стальной Цепью. Останки её, несмотря на старание местных жителей, берущих из неё материал для строительства своих домов, до сих пор можно лицезреть на любом из рубежей империи. Спустя сто семь лет пришла варварская орда из степей Келлегана и, прорвав самое слабое звено, заполнила все земли Империи, как вода заполняет кувшин. Лишенные поставок продовольствия, размазанные по огромной территории, легионы не смогли ничего противопоставить этой чудовищной силе. Но Феникс оказался куда более живучим, чем могли предполагать его враги. За всё время правления новой династии Хаири, чьи предки происходили из соседней империи Ахвила, произошло значительное укрепление государственного и общественного аппарата путем создания ордена Антартеса, и в частности инквизиции. Религия стала не местом спасения, но карающей дланью императора. Все, кто замышлял заговор или хоть как-то представлял опасность для интересов и безопасности государства, приравнивались к еретикам, подлежащим сожжению на костре. Капитулы разрослись так густо, и так глубоко проникла шпионская сеть ордена, что превзошла все ожидания императоров, их создававших. «Огонь очистил гниющие раны», — любил говорить Мидиний Хаири. И в какой-то степени он был прав, если не считать того, что вместе с гноем этот огонь сжег и всё мясо до костей.

Проникнуть на территорию университета без пропуска или особого разрешения было невозможно без наличия собственного войска или тех познаний, что носили в своей голове преподающие здесь ученые, при условии, что вместе с этими знаниями повезло родиться и с соответствующими способностями. Но если ты сын второго Всадника, смиренный брат ордена и хороший друг одного из студентов, перед тобой могут открыться даже эти двери.

— Уже месяц о тебе ничего не слышно, кроме того, что ты устраиваешь пьяные посиделки у себя дома, заседая со своими друзьями по военной школе, брат Маркус, — Альвин особо выделил последние слова, поскольку его отчего-то всегда забавляло подобное обращение, — а теперь вдруг решил навестить старого друга. Наверное, у тебя какое-то важное дело.

Бледное как свежевыстиранная простыня лицо Альвина с темными провалами глаз, подобных колодцам, на дне которых засели раскрасневшиеся от недосыпа глаза, светилось в полумраке комнаты словно явление с того света. Я застал друга за кипой книг и изучением чего-то отдаленно напоминающего геометрию, только невыразимо более сложную чем та, которую доводилось изучать мне.

— Ты ведь не пьешь, насколько я знаю, да к тому же последние несколько приглашений на подобные вечера остались без