— Полностью восстановить повреждённые колёса, не сможем, но поставить на ход, вполне возможно, — сказал я, вернувшись в кабину. Шото сделав задумчивое выражение лица, пытался понять, что я сейчас сказал. Ни одного русского слова он не знал в отличие от Нодро.
Через некоторое время, оказавшись вдвоём с ним у повреждённых колёс, я чуть ли не на пальцах объяснил ему, что собираюсь делать, и что он мне в этом должен помочь. С одной стороны, паровоз не мой и не я его сломал, стало быть, и ремонтировать я его не обязан. Но с другой стороны, починить придётся, иначе из этой пустоши могу вообще никогда не выбраться. Мне сейчас было уже не так важно, куда выбираться, главное к людям, а там видно будет, есть ли вообще какая-нибудь возможность вернуться домой. За то время что я объяснял Шото, что нужно делать, выяснил, что этот гражданин неизвестной национальности в механике понимает не больше, чем я в ядерной физике и надеяться мне, придётся лишь на себя.
Процесс ремонта начался с поиска инструмента и без подсказки Нодро находящегося в полубреду, я бы его никогда не нашёл. Инструмент был сложен в большом железном ящике, подвешенном снизу кабины, а добраться до содержимого можно было только через люк в полу из самой кабины. Честно говоря, я по этому люку прошёлся не один раз, и ни разу в мою голову не пришла мысль, для чего он тут. Крышка была больше похожа на заплатку, коих на паровозе было не меряно, видимо нападали на паровоз уже далеко не первый раз.
Заглянув под днище паровоза, смог в общих чертах понять, как он устроен. Две передние колёсные пары приводились в действие толстыми трёхрядными цепями, а поворачивал паровоз за счёт сгибания рамы, как у нашего родного трактора — К700. Чтобы развернуть это чудо техники на 180', требовалось сделать большой круг. Одним словом конструкция ненадёжная, инженер, создавший этот паровоз, явно был двоечником и не просчитал запас прочности созданных им механизмов.
Ремонт только самого паровоза занял по времени сутки, да и то, починить удалось не всё, одну пару передних колёс пришлось снять, на месте оставили только ось, процессу перемещения она помешать не должна. Шото помогал, чем мог, попутно занимаясь подготовкой к перевозке тел своих погибших товарищей. Как выглядит Данро, я уже знал, а вот Гира до этого ещё не видел. Гиром оказался совсем молодой парнишка, на вид лет пятнадцати, худой и конопатый.
Нодро пришёл в сознание ближе к ночи, был слаб, но умирать явно не собирался. Я как смог объяснил, что удалось отремонтировать и что ещё осталось. За завтра нам кровь из носа необходимо было поставить на колёса последний вагон и выдвинуться дальше, иначе просто умрём от недостатка воды и еды. Воды у нас оставалось всего один литр на троих, Нодро она была нужнее, чем нам, поэтому мы с Шото старались не пить совсем.
Долгожданное утро подбросило новых неприятностей в виде землетрясения. Земля дрожала недолго, но довольно ощутимо, мне даже на ногах удержаться оказалось не просто. Само землетрясение для Нодро и Шото не являлось чем-то удивительным, судя по их спокойному поведению, было понятно, что трясёт тут часто, и они к этому привыкли. Детальный осмотр колёс вагона поставил жирный крест на его ремонте. Задняя ось загнулась, и выпрямить её на месте было просто невозможно. Я предложил отцепить вагон и оставить его здесь, но Нодро был категорически против этого, Шото встал в этом деле на его сторону.
— Хорошо, что вы предлагаете делать? — я бросил на пол кабины большой гаечный ключ и посмотрел на них вопросительно. Одних моих слов для понимания им было мало, а вот по взгляду до них сразу дошло, почему я злюсь. Несколько минут они о чём-то спорили, видимо озвучивая варианты выхода из сложившейся ситуации, а потом Шото предложил идти за ним.
Вскоре он привёл меня к тому паровозу, где я застрелил стрелка. Через пару минут размахивания руками, мне наконец-то стало понятно, что они придумали. Нужно попытаться снять с него пару колёс вместе с осью и поставить на место поломанных. Как говориться — сказать-то легко, попробуй сделать! Я почесал макушку, прикинув объём работы. Всё предстояло сделать в основном мне, Шото выступал в роли подсобного рабочего.
Трудились мы с ним практически без перерыва весь день и в итоге, всё-таки смогли поставить новые колёса. По диаметру они были чуть меньше, вагон из-за этого присел назад, но ехать мог. Два дня тяжёлой работы вымотали меня до предела, я уже ничего не хотел, только спать и собирался это сделать, устроившись в углу. Поспать мне не дали и виной этому был Шото. Он в темноте наступил на острый кусок железа и поранил ногу, пришлось ему ещё раз оказывать первую помощь.
Сделав всё что нужно, собрался продолжить спать, но Нодро заставил разжечь топку паровоза. Ехать дальше он решил прямо сейчас, ночью, чтобы не тратить время зря. Послушался старших и в итоге меня же, и заставили управлять этим паровозом, разумеется, подсказывая как это делать.
Через час я запомнил, какой рычаг для чего нужен и подсказки от Нодро закончились, а вскоре он вообще заснул, оставив меня один на один с ночью, пустошью и паровым трактором. Другого сравнения паровоза с чем-то другим я не подобрал, это по факту был трактор, большой и работающий на силе пара. Не знаю, как Шото, сидевший сейчас в башне вместо погибшего Данро, а я за ночь дважды засыпал. Просыпался после падения с ящика на пол, после чего подбрасывал в топку угля и какое-то время, высунув голову в окно, смотрел вперёд. В темноте толком ничего видно не было, а фонарь, установленный на верху, Нодро зажигать запретил. Напасть, по его словам, на нас могли и ночью, поэтому передвигаться лучше без света.
На рассвете проснулся главный машинист, то есть Нодро, и попросил помочь встать. Глядя в окно, он простоял не долго, сил пока было маловато, пришлось помочь снова сесть обратно на любимый ящик, где он и сидел до этого. Вскоре появился Шото, сообщив, что уже виден мост. О каком мосту идет речь, я не понимал, мы в пустоши, огромной и ровной как столешница. Я за всё время, что нахожусь в этом странном мире, не видел даже захудалого оврага, а тут сразу — МОСТ! Как оказалось, они не врали, через некоторое время я его увидел собственными глазами
