Она замолчала, а когда демон собирался что-то сказать, предупреждающе выставила перед собой ладонь.
— Вот только не надо меня жалеть, — дрожащим голосом сказала она. — Я рассказала всё это не для того, чтобы меня пожалели, а просто… Просто я напилась, — добавила она совершенно трезвым голосом. — Ну и как-то… Чтобы ты знал, как я благодарна тебе за то, что ты сделал для меня сегодня…
— Я ничего не сделал, — глухо сказал инкуб. — Знай я это раньше… Ублюдок слишком легко отделался. Надо было убить его.
— И тогда остался бы вместо него здесь, — хмыкнула Пандора. — Что сказал бы твой отец?
— Ну, — демон пожал плечами. — Брат уже успел крупно разочаровать его, а близнецы, как известно, всё делают синхронно.
Рассказ Пандоры не просто потряс его. Не просто ошеломил… Разозлил… Всё не то, словно нет, нет такого слова, чтобы передать одновременно рвущую изнутри ярость, пульсирующую в висках боль и жгучий, адский стыд. Ещё никогда Харлею де Вуду не было так стыдно за принадлежность к высшей расе. Никогда ещё не сожалел он о самой своей природе. Пока среди них есть выродки, такие, как рыжий демон, все они прокляты. Все. И он в том числе.
— Пандора, — тихо проговорил он. — То, что я сейчас скажу, вообще мне не свойственно, так что, если даже захочешь кому-то рассказать, тебе всё равно не поверят.
Попробовал разбавить ситуацию юмором. Так себе получилось. Пандора, кажется, только посерьёзнела.
— Кому рассказать? Зачем? — часто заморгала она.
— Ну, скажем, я тебе надоем, и ты захочешь упрятать меня в психушку. — снова прибегнул к юмору демон. — И то, что я тебе сейчас скажу, вполне позволит это сделать. То есть, я, конечно, имею ввиду, позволило бы… Если бы тебе поверили. Но нет. Не поверят.
— Да чему не поверят-то? — Пандора заправила выбившуюся прядь за ухо и посмотрела устало. — Я же говорю, не надо меня жалеть и утешать.
— Я и не собираюсь, — сказал Харлей.
В следующий миг он опустился перед ней на колени.
— Т-ты… Ты чего, — испуганно спросила гарпия, пытаясь отодвинуться.
— Прости меня.
— Тебя? Ты дурак? За что?
— За всё, Пандора. За них. За меня самого. За всех мужчин. За нашу природу. За нашу подлость. Прости меня, Пандора, и всех мужчин в моём лице.
— Харлей… ты… Ты чего?
Демон прикоснулся к её руке. Такая хрупкая, такая холодная. И пальцы дрожат. Он поднёс к губам и поцеловал тонкие пальчики. Гарпия, ахнув, высвободила руку и спрятала за спину.
Харлей смотрел на неё, не отрываясь.
— Им место — в помойной яме, как и полагается отбросам. И этому, Хранителю, там же. Мне плевать на их поганые трупы. Но ты, Пандора, ты должна жить, понимаешь? И если не сделаешь этого, не сможешь простить… не будешь счастлива. А я никогда ничего не хотел так, как желаю тебе счастья.
— Ты сдурел, — с сомнением покачала головой гарпия. — Ты, должно быть, сильно головой ударился. Ты на пианино случайно не начал играть? Или говорить на древнем? Вставай сейчас же! — судя по раздражению в голосе, гарпия начинала злиться.
— Пока не простишь, не встану, — упрямо ответил Харлей.
— Ну вот и стой здесь, как идиот! — крикнула гарпия, вскакивая со стула.
Обойдя стоящего на коленях демона, бросилась прочь из кухни.
Харлей остался неподвижен, даже головы вслед не повернул.
Уже в проёме Пандора замерла, как громом поражённая, покачнулась. Упираясь руками в стену, прижалась лбом к тыльной стороне своих ладоней, и, дрожа, стояла так какое-то время.
А потом со всхлипом развернулась и, бросившись обратно, повисла на шее демона.
Какое-то время он не шевелился, боясь спугнуть. А когда рыдания и всхлипывания пошли на спад, развернулся, бережно подхватил хрупкую крылатую фигурку на руки и понёс наверх.
Когда укладывал её сонную, в постель, накрывал одеялом, убирал волосы со лба, вглядываясь в юное чистое лицо, Пандора уже глубоко спала. Как она говорит: гарпии восстанавливают силы во сне? Спи, девочка, спи. Набирайся сил…
— Как она? — спросил Берг, когда он спустился.
Стало быть, медведь не спит.
— Лучше, — ответил демон.
— Хорошо, — сказал медведь и скрылся за дверью своей спальни.
Харлей тяжело опустился на выделенный ему диван.
Сон? Какой тут сон, когда в голове у тебя некто белокурый и крылатый…
Несмотря на внешнее сходство, она ведь совсем непохожа на светлых. Херувимов, нефилимов, серафимов… Отец не зря говорит — чем светлее демон, тем хуже он пахнет. Глава де Вуд Корпорэйшн предпочитал иметь дело с низшими нагами, но никак не с высшими светлыми.
Гарпии… Вообще, они, конечно, чудны́е, эти крылатые. Чудны́е и опасные. Дерзкие, сильные, смелые. А вот ты ж гляди, как тонко чувствуют… Или это только она такая? Одна? Во всём мире?
Глава 30
До Вилскувера предстояло добираться на «хвостороге» — Берг выхлопотал видавший лучшее экспериментальный мобиль. С «грифоном» Харлея, конечно, не сравнить, но за неимением лучшего… Впрочем, в любом случае, подарок был шикарный.
— Мы вернём! — пискнула Пандора, обнимая медведя на прощание.
— Вернём, — подтвердил демон. Неудобно было принимать помощь от низших, впрочем, в неудобство превратилась в последнее время вся жизнь инкуба.
— Летай, птичка, — пробасил медведь. — Летай, сколько понадобится. А вам, демонам, — он хлопнул инкуба по плечу: — Что дай, что выкини.
Инкуб усмехнулся. Из интонаций медведя исчезли настороженность и презрение. Он принял высшего демона за своего, правда, на его манере разговора это не отражалось. Но ведь и инкуб не оставался в долгу.
Расстались почти приятелями…
По дороге в Вилскувер останавливались на заправках, а заночевали в небольшом придорожном мотеле. Пандора порывалась лететь и ночью, но демон был непреклонен: они оба после всех приключений не в лучшей форме, и если он, инкуб, нуждается в отдыхе, то что говорить о ней. К аргументам гарпии о равноправии полов отнёсся серьёзно и спросил, а причём здесь половые различие вообще. После чего ещё раз подтвердил, что он, демон-мужчина-инкуб-чёртов-ступень-и-всё-остальное-что-она-считает-нужным устал, стало быть, и ей отдохнуть придётся. Исключительно за компанию.
Для безопасности взяли один номер.
Пандору, бормотавшую что-то невразумительное, мол, сопровождать его — это её работа, а значит, и на кровати спать ему, а она… Харлей развернул за плечи и подтолкнул к широкой двуспальной кровати.
Она потопталась в нерешительности, потом, стараясь обойти его «по стеночке» скрылась в душе.
Когда, в свою очередь, из душа вышел демон, она сидела на кровати, натянув одеяло до подбородка и, глядя на него широко раскрытыми глазами, часто моргала.
Демон хмыкнул, и,
