Когда мне было тринадцать лет, в семье случилось несчастье: дядя Андрей вдруг сильно запил, и вскоре по пьяни утонул в пруду, что был рядом с лесопилкой. В селе поговаривали, что не просто так это случилось.
Дело было вот в чем. Он начал подозревать, что Анжелка с Алешкой — вовсе не его дети. Я сама слышала, как он с тетей Светой ругался по этому поводу, когда пьяный был. Не услышать было нельзя, они же на весь дом кричали. Тетя Света, конечно, уверяла, что и Алешка, и Анжелка — дети дяди Андрея. А он не верил. Когда я услышала это, тоже стала замечать, что мои сестра и брат действительно совсем не похожи на дядю Андрея. Анжелка была похожа на тетю Свету, и кто на самом деле ее отец, судить было трудно. А вот Алешка не походил ни на мать, ни на отца. Может, потому тетя Света больше любила Анжелку. Хотя, если бы тетя Света любила меня хотя бы так же, как Алешку, я была бы на седьмом небе от счастья.
Дяди Андрея не стало, и дела на лесопилке пошли очень плохо. Потому что тетя Света была домохозяйкой, и в управлении производством ничего не понимала. Доходы упали, и, чтобы совсем не разориться, тетя Света продала лесопилку. Я предполагала, она устроится куда-нибудь на работу, но она об этом даже не думала. Несмотря на это деньги на еду и одежду у нее были, и жить хуже мы не стали. Я решила, что тетя Света тратит деньги, вырученные за лесопилку, и со страхом ждала тот день, когда деньги кончатся.
Но прошел год, а деньги не кончились. Правда, тетя Света стала ворчливой и раздражительной, и все время сетовала, что ей не хватает денег. Однако, ни себе, ни Анжеле с Алешкой, ни в чем не отказывала. А я и так у нее ничего не просила. Заметив, что мне стала мала куртка, или джинсы уже коротки, она ворчала, что я слишком быстро расту, и денег на меня не напасешься, но покупала новые. И все время напоминала мне, что она меня одевает и кормит на собственные деньги, и я должна быть за это ей благодарна.
Я и была. Старалась всегда быть послушной, никогда не возражала, и училась хорошо. Тетя Света меня никогда не хвалила, но с первого класса каждое лето на месяц отправляла в какой-нибудь лагерь на отдых, вроде как за мои заслуги. Когда я окончила восьмой класс, тетя Света сказала мне, что путевка в летний лагерь стоит недешево. Я ответила, что могу и не ездить, если это так дорого. А она сказала, что путевка уже куплена, и нечего капризничать. А я вовсе и не капризничала, я просто хотела сэкономить ей деньги.
В общем, несмотря на то, что тетя Света потратила на меня кучу денег, у нее их осталось достаточно, для того, чтобы съездить на юг вместе с Анжелкой и Алешкой. Когда я вернулась из лагеря, они сразу и уехали, а меня тетя Света в доме за хозяйку оставила. И огород, и куры, и поросята, и овцы — все на меня повесила на целый месяц. И пообещала, когда они вернутся, если все будет в порядке, она купит мне телефон.
Я решила, что тете Свете понравилось, как я хозяйничала, потому что она меня хотя и не похвалила, но и не ругала. В итоге она купила телефоны Анжеле, Алеше и себе, а мне отдала свой старый. Но я и этому была рада, у всех моих одноклассников телефоны были чуть ли не с первого класса, а я уже перешла в девятый, и у меня единственной из класса его не было.
Вообще-то я всегда помогала тете Свете по хозяйству. Кормила кур и выгоняла овец в стадо, встречала их, чистила хлев. Но делать все одной было тяжеловато. Хотя к концу месяца я втянулась, и эта работа уже не казалась мне слишком обременительной. Еще мне иногда Славик Сапожников помогал, мой одноклассник, сын нашей соседки тети Клавы, которая работала продавцом в сельском магазине.
Славика все считали немножко дурачком, хотя учился он хорошо. На переменах в школе он всегда что-то читал, на дискотеки не ходил, а в компьютере у него ни одной игрушки не было. Зачем тогда вообще человеку компьютер? Ребята в классе с ним дружили, но только ради того, чтобы списывать у него домашние задания и контрольные. А за спиной посмеивались и называли больным на всю голову.
В общем, когда тетя Света уехала, Славик стал приходить ко мне и помогать. Первый раз я даже немного испугалась. Перепрыгнул через забор со своего участка на наш, отобрал у меня из рук мотыгу и стал вместо меня окучивать картошку. Я-то полдня бы провозилась, а он за час все окучил, а я за это время успела целую грядку моркови прополоть. Потом он улыбнулся, вручил мне мотыгу и тем же манером через забор ушел к себе. Ни здрасьте, ни до свидания, слова не сказал. Ну не придурок ли?.. И так было еще не раз. То навоз выкидать из хлева поможет, сумки из магазина принести, и все без слов, улыбнется и все.
Короче, несмотря на то, что я физически устала за этот месяц, зато душой отдохнула.
С тех пор тетя Света часто стала куда-нибудь уезжать, иногда вместе с Анжелкой и Алешкой, а чаще одна. И оставляла на меня не только хозяйство, но и сестру с братом. А они меня, как старшую сестру вообще не воспринимали, а только как бесплатную няньку, или прислугу. Может быть, потому, что с раннего детства знали, что я не родная дочь, а удочеренная, а они родные. Родители этого ни от кого не скрывали. Да я сама виновата, всегда прибирала за Анжелкой и Алешкой, чтобы тетя Света меня не ругала. Потому что знала, если они набедокурят, попадет в первую очередь мне. Вот они и привыкли.
Однажды, едва тетя Света уехала, а я ушла работать в огород, Анжелка, которой в то время было десять лет, пригласила
