— Как ты сказала? — внезапно воскликнул Эвен.
— Салмею. Ты знаешь, кто она?
— Продолжай, пожалуйста, — не стал отвечать на мой вопрос Эвен, а я не стала настаивать.
— Так, вот. Он находит видящую, и та рассказывает о пророчестве.
— Ты дословно помнишь, как оно звучит? — снова спросил Эвен.
— Нет. Что-то о метке, о любви трех глав, о том, что избранная спасет Илларию или ее уничтожит. О том, что поставит на колени всех дэйвов. Не представляю, как, но Саргон в это поверил. Ах, да. Она сказала еще, что силу свою избранная получит в Снежных песках. А у родственничка там был свой интерес. Ну, он и устроил кровавый ад. И выжили шестнадцать полукровок. Из них восемь девочек. А Саргон, или его люди принялись методично их истреблять.
— Почему сейчас?
— Понятия не имею, - пожала плечами я. — Итак, убиты трое из восьми. В кондитерской находится еще одна. Мать, с ребенком. Возможно, они за ней следили.
— Не сходится, малышка.
— Не называй меня так, пожалуйста, — поморщилась я. — Я не малышка. Больше нет. И почему ты сказал, не сходится?
— Потому что та полукровка никогда не была в Снежных песках.
— Да, не сходится. Но и дело не во мне. Меня там точно не должно было быть.
— Я не понимаю, — отмер наконец дед, с самым глупым вопросом из всех. — Что ты вообще делала в той кондитерской?
— Мне чаю захотелось. В твоем доме такую бурду подают, что потом весь вечер на горшке сидишь, — просветила я и продолжила свой рассказ. Собственно, остальное Эвен и так знал, ну, кроме кристалла.
— Значит, ты думаешь, его украли?
— Вообще-то, я думала — это был ты.
— Зачем мне это?
— Не знаю. Мало ли.
— И все же, почему ты решила, что покушались не на тебя? — запоздало спросил дед. Ну, я и ответила.
— Это очевидно. Если это рук Саргона, то меня он оставит напоследок. Думаю, не упустит случая отомстить тебе и выберет для этого что-то более… эффектное. Быть может, меня освежуют и выставят на главной площади или похитят и будут присылать по кусочкам, или…
— Клементина!
— Что? Разве я не права?
— Саргон мертв. Я сам, лично убил его.
— Дед, ты не узнал меня под личиной. А я не дэйв.
— Саргон мертв! — убежденно сказал дед.
— Как скажешь, — не стала спорить с некоторыми крайне упрямыми я. — Тогда это кто-то другой хочет, чтобы все выжившие полукровки сдохли. Главное только, чтобы после свадьбы. А то неудобно получится. Блин, какая жалость, что мое совершеннолетие не завтра, а то бы и переживать не пришлось.
— Клементина! — снова выдал дед, теперь не возмущенно, а очень-очень встревожено. Довела старика. Дааа, такой он меня еще никогда не видел. Какая жалость. Ага-ага.
— Да ладно, я же все понимаю. И не переживай, обещаю быть осторожной и сделать все, чтобы до свадьбы не помереть.
С этими словами я встала и подошла к столу.
— Нет, точно пора менять слугу, скоро обед в ужин перетечет.
И вдруг послышался звон упавшего на пол обеда. Кахаар стоял в дверях и потрясенно переводил взгляд с меня на обед, затем на деда, потом снова на меня и так до бесконечности.
— Ну, вот. Что я говорила? Совсем безрукий стал. Даже обед в руках удержать не может. На пенсию тебе пора, Кахаар, на пенсию.
У бедняги задрожала губа, и он жалобно посмотрел на деда, который продолжал следить за каждым моим движением.
— Слушай, а у Экхаров хорошие слуги? Может, поделятся?
Начавший было поднимать размазанную по полу еду Кахаар, снова все выронил.
— И обстановочку не мешало бы поменять. И гардероб. Я на бал собираюсь и как будущая леди Экхар не намереваюсь ходить в этом тряпье. Дед, я требую смены гардероба. И надо приличного дизайнера подыскать. Нам нужно будет поддерживать статус. Слушай, а ты где будешь жить?
Каахаар выронил поднос в третий раз. А дед рассвирепел.
— Клементина, прекрати немедленно весь этот балаган!
— Какой балаган, дед? Я, между прочим, выхожу замуж. Ты сам велел, я подчиняюсь. В чем проблема?
— В тебе. Ты ведешь себя недопустимо.
— Да ладно, дед. Какая тебе разница? Дай погулять внучке. Осталось ведь немного, правда? Всего каких-то пара месяцев, свадьба, и ты наконец от меня избавишься и получишь идеального наследника Дома. Уверена, Эйнор Экхар возвеличит Дом Агеэра.
Дед не сдержался, подскочил ко мне, схватил за плечи и тряханул так, что у меня клацнули зубы. Я же в изумлении похлопала глазами. Видимо, он очень напуган, если позволил себе подобное, да еще в присутствии посторонних.
— Что ты такое несешь?
— Правду, дед, правду. Да успокойся ты. Я ж не спорю, все понимаю. Надо, значит надо.
— Все, я не могу с ней разговаривать, — внезапно выдал дед и вылетел из комнаты, причем в буквальном смысле этого слова. Ага, поскользнулся на остатках еды и чуть не навернулся. Я же расхохоталась от этой эпохальной картины и хохотала до тех пор, пока Эвен не сказал:
— Мне хочется убить его за то, что он с тобой сделал.
Я резко замолчала, повернулась к Эвену и на полном серьезе сказала:
— А я ему благодарна. Он меня освободил.
— Это ты называешь свободой? Ту чушь, что ты несешь?
— Зато, я больше ничего не боюсь. Все что могло, уже случилось. Мне больше не надо переживать, что я расстрою его или подведу своими неосторожными действиями. И знаешь, это так здорово, вести себя так, как хочется. Я деда никогда на «ты» не называла и боялась все время, что он меня из дворца заберет, учиться не даст, с ним видеться. А теперь чего бояться? Я даже деда больше не боюсь, наоборот, понимать начала. Забавно.
— Он очень жалеет, что причинил тебе боль.
— Но решения своего не изменит, ведь так?
Эвен не ответил, глаза отвел.
— Не изменит, — ответила за него я. — А что касается боли… мне не больно. Мне хорошо. Впервые за много лет, мне хорошо и спокойно. Я больше не боюсь и знаю, чего хочу.
— И чего ты хочешь?
— Чтобы это все закончилось.
— Что все?
На этот раз не ответила я. Улыбнулась, спрыгнула с обеденного стола и помогла Кахаару доставить обед до пункта назначения.
—
